— Да брось ты, Серафим! Ты, как плохой маляр, сгущаешь краски. Хочешь, скажу забавную штуку? Считается, что человечество с каждым поколением становится всё красивее и красивее.
— Вот-вот, это печать дьявола! Всё. Конец. Погибель мира. Может быть, еще не поздно, а?! Надо поспешить. Предупредить!
Через несколько мгновений Серафим сверкнув молниями, растворился в воздухе. Надо думать, полетел докладывать.
— Ну, поспеши-поспеши, и мой привет передай... Отцу нашему, — крикнул я вдогонку сумасшедшему ангелу. — А я, пожалуй, отдохну, путь у нас неблизкий. Хм, а может быть, я ошибаюсь? Конец-то, всегда приходит неожиданно… Аспид, всё настроение испортил!
Ночью я не замерз и оттого спал плохо, урывками. Изредка я проваливался в дремоту, но скоро просыпался вновь. Неприятно болела поясница, видать, сказалось утомительное восхождение на гору, а вернее бешенный спуск с нее. Можно было проглотить одну таблетку, тогда бы боль пропала, но я удержался. Ноющая поясничная боль была все же терпимой. Каффетин, как драгоценный оберег, я хранил для зубов.
Но во всём нужно искать положительные стороны. Из-за бессонницы мне удалось всю ночь поддерживать огонь. В каморке было тепло, а когда я перебарщивал с дровишками, становилось жарковато.
Бросив вспоминать прелести прежней жизни, я всю ночь напролёт анализировал свои шансы на спасение. Меня беспокоила мысль, что после недельного снегопада обломки самолёта обнаружить будет непросто. Я нисколько не сомневался, что маршрут лайнера известен и даже наверняка существуют приблизительные координаты места нашего падения. Но одно — дело искать в радиусе ста, километров и совсем другое — в более обширной зоне.
— Прилетит друг мой Шойгу в голубом вертолёте и покажет крутое кино, — напел я. — К черту кино! Путь только прилетит. Без кино, без мороженого, но только прилети, дорогой ты мой Сергей Кожугетович!
Вот тогда мне и пришла идея с большим костром. Нужно подать сигнал. А что может быть лучше огня? Только еще больший огонь.
Под самое утро, повернувшись к огню и хорошенько прогрев спину, я снова задремал, но сон вновь не приходил. Снова заявила о себе зубная боль.
«Нет уж, — ответил я и выпил таблетку болеутоляющего. — Прощай, зазноба!»
Я решил больше без дела не сидеть, а позавтракав начать собирать дрова для самого важного огня в своей жизни. Я прикинул, что костёр лучше разводить ближе к вечеру, а точнее, к сумеркам. Днем даже самый большой костер будет не заметен, ночью же никто искать не будет, поэтому подходящим временем были сумерки. Признаться, я до сих пор не уверен в правильности этого предположения.