Небольшой домик под черепичной крышей на улице Остерквинштрассе они нашли быстро, про себя отметив, как похожи эти провинциальные городки на калининградские пригороды. Так и кажется, что находишься где-нибудь в районе Большого Исакова, Первомайского или Суворова. На звонок к калитке вышла из дома женщина лет сорока. Она с недоумением смотрела на незнакомцев, а поняв, кто это, не смогла скрыть досады. Как выяснилось, Пауля Зонненшайна уже неделю не было дома, так как он по случаю предстоящей операции, связанной с удалением камней в почках, находился в стационаре городской клиники Вернигероде. Фрау Зонненшайн не предложила гостям пройти в дом, а лишь сказала, что они могут навестить ее мужа в больнице в шестнадцать часов, когда заканчивается послеобеденный сон и больным разрешается выйти погулять в старый парк, расположенный на территории клиники.
Елена Евгеньевна рассказывала мне, что от нескрываемой неприветливости жены Зонненшайна у нее остался какой-то осадок, но встреча с немцем была необходима, и теперь уже ничто не должно было помешать ей состояться. Они долго искали среди однотипных кирпичных зданий нужный корпус клиники, а затем и палату, где лежал Пауль Зонненшайн. Когда, постучавшись, вошли в комнату, он с широкой улыбкой и явно демонстрируемым радушием пригласил «гостей из Калининграда» сесть к столу. Как ни странно, фрау Зонненшайн оказалась здесь же. И по тому, с каким напряженным вниманием она следила за посетителями, было видно, что визит ей явно не по душе. Больше в палате никого не было. И что уж совсем странно, в продолжение более чем двухчасового разговора никто даже не заглянул в дверь, будто больные, сговорившись, решили не мешать беседе. А судя по пустым кроватям, здесь обитали еще, по меньшей мере, три человека.
Беседа проходила в доброжелательном тоне, немец подробно отвечал на вопросы. Однако было заметно, что он тщательно подбирает слова и продумывает ответы. Несколько раз, когда гости задавали вопросы, касающиеся местоположения бункера с камерами-нишами под универмагом «КЕПА», возникало легкое беспокойство в его глазах. Но он быстро справлялся с замешательством и отвечал, не выходя за рамки уже сообщенной им информации. Личная встреча с Зоннешнайном практически ничего не добавила к тому, что уже было известно с его слов. При этом он не раз упомянул содержание присланной им в Калининград вырезки из газеты «Нойес Дойчланд» и весьма снисходительно охарактеризовал сообщенные им ранее сведения. Он, как бы извиняясь, сказал, что в 1944 году ему было всего лишь шестнадцать лет, а каждый юноша в этом возрасте обладает, как правило, незаурядным воображением. И только при прощании Пауль Зонненшайн мимоходом произнес фразу, смысл которой тогда уловить не удалось, и лишь спустя некоторое время она показалась ключом к разгадке столь резкой перемены в поведении бывшего добровольного помощника в поисках Янтарной комнаты. Он сказал: «А вообще-то мне посоветовали поменьше болтать, так как я могу еще кое-кому пригодиться».