Слева хрустнул под чьей-то ногой валежник. Антон направил на звук ствол автомата.
— Товарищ капитан?
Похоже, Егоров? Или кто-то другой? Он еще не умел различать их по шепоту.
— Сюда!
И правда, Егоров — с собранным в охапку парашютом в руках, встревоженно прислушивающийся к звукам боя.
— Там ребята, недалеко…
— Веди, — Волков побежал следом за ним к зарослям кустов, с опаской поглядывая на начинающее розоветь на востоке небо. Скоро станет светло, а до этого момента группа должна уйти в безопасное место.
— Там бой!.. Мы готовы!.. Надо бежать, помочь, — перебивая друг друга, едва увидев командира, загомонили ребята.
Он только тихо порадовался, что они все здесь, целые, не получившие травм при приземлении, способные двигаться, воевать. Не сглазить бы хоть эту маленькую удачу.
— Отставить! — твердо приказал Антон. — Взять парашюты и за мной, бегом! Это приказ!
И он первым, как еще совсем недавно на базе, побежал к деревьям, нырнув под сумрачный полог леса.
Остальные неохотно последовали за ним. Замыкавший четверку Зверев подумал, что их капитан либо празднует труса, либо…
* * *
Генерал Герберт Отто Тровиц завтракал. Он всегда вставал рано, особенно в период военных действий, с помощью денщика приводил себя в порядок после непродолжительного ночного отдыха и выходил к завтраку. К сожалению, у генерала начали пошаливать почки, поэтому он вынужденно придерживался бессолевой диеты, но кофе был обязателен.
Наливая себе в чашечку мокко — он всегда это делал сам, — Тровиц милостиво кивнул почтительно ожидавшему конца его трапезы адъютанту, разрешая впустить оберста Хахта с ежедневным утренним докладом.
Отпивая мелкими глотками ароматный напиток, генерал искренне пожалел, что нельзя добавить в него немного коньяка — сейчас не стоит рисковать, ударяя спиртным по почкам: впереди множество дел. Но коньяк был бы просто изумительным, тем более в такое веселое солнечное утро.
Ожидая появления Хахта, он поглядел на лепной потолок дома, в котором расположился штаб, — недурно сделано, очень недурно, старая, хорошая работа. Надо будет потом поинтересоваться, что здесь было раньше, при большевиках и до них? Судя по планировке, дом принадлежал какому-нибудь помещику или богатому промышленнику, объявленному советами враждебным классом. Занятно! Человек всю жизнь трудился, создавая себе и своей семье состояние, а потом его объявляют за это врагом именно те, кому он предоставлял работу и давал кусок хлеба. Хвала Господу — немецкая нация, за исключением некоторых выродков, оказалась глухой к учению прославляемого русскими еврея Маркса. Подумать страшно, что могло случиться с Германией, если бы выродкам не свернули вовремя шею…