— А ты соображаешь! — ухмыльнулась Валентина.
— Что?! Соображаю?! Валь, тебе не стыдно?!
— Продолжай, Надюха. Слушаю!
Она еще и улыбается! Господи, как же я все эти годы не замечала, с какой змеей подружилась?!
— Видимо, Валька, ты все-таки по-прежнему считаешь меня идиоткой. Но мне известно больше, чем ты думаешь! — Это фраза из какого-то кинофильма. Надеюсь, она сейчас прозвучала достойно. — Я прекрасно знаю, что, пока я шаталась по лесу, ты отправилась в гости к своему дружку Максимке, и вы вместе хихикали надо мной! Очень смешно, нечего сказать! Видимо, вам этого не хватило, и сегодня ты решила отправить его ко мне, чтобы поиздеваться открыто! Он уже пересказал тебе свои впечатления? Весело было? Здорово развлеклись? Только вот не учли одного обстоятельства: благодаря разговору с ним я обо всем и догадалась. И скоро, Валентина, ты узнаешь, какова я бываю, если меня обидели!!!
— Ну ты нагородила, блин…
— Ах так, нагородила? Скажи-ка лучше, Валька: ты надоумила Максима написать мне дурацкое признание, чтобы поиздеваться, или просто сама его состряпала? Надеялась, что я побегу к нему с объятиями, прочитав эту белиберду, и выставлю себя полной дурой?!
— Ты и правда дура, Надька, как я вижу.
— Очень, очень остроумно! А почему бы тебе просто не признаться, не рассказать мне, в чем была причина всего! Ты решила выставить меня перед Максом дурой, потому что посчитала соперницей! Так ведь, Валька? Ты боялась, что я ему нравлюсь! Ведь ты просто-напросто влюбилась в него!
— А что, если и так, что, если и влюбилась? — резко ответила Валентина.
В этот момент я поняла, что у меня больше нет подруги.
— В принципе, ничего. Личная жизнь чужих людей меня совершенно не волнует, — с этими словами я развернулась и гордо прошествовала прочь с участка, на который больше никогда не собиралась приходить.
Три дня прошло с тех пор, как я потеряла свою лучшую подругу. Три дня с того момента, как после разговора с Валькой до меня наконец-то дошло, что я по уши влюблена в Максима. Три дня с того времени, как я феерически опозорилась перед своим объектом воздыханий и, по всей видимости, лишилась всякой перспективы вызвать у него какие-то положительные чувства.
Все эти дни я почти безвылазно сидела на пропахшем сыростью чердаке. Формальный повод для этого предоставило уральское лето, похожее, как известно, — наравне со всеми остальными уральскими временами года — на позднюю осень. Дождь, то затихая, то усиливаясь, не прерывался с позавчерашнего утра и превратил садовое товарищество «Конденсатор» в то, чем он и должен был остаться по замыслу Природы: непролазное, огромное, противное болото. Отвратительная погода позволила мне избежать расспросов по поводу нежелания показываться на улице, упадка сил и кислой физиономии: судя по всему, дождь был единственным положительным моментом в создавшейся ситуации.