Я облегченно вздохнула: «Игорь — сильный. Он выкарабкается!»
— Какое благородство. — В моем голосе сквозила ирония. — Твой герой на высоте. Он щедр, великодушен и, безусловно, заслуживает награды.
— Ну, мы еще посмотрим, кто чего заслуживает. Кстати, почему ты не спрашиваешь про Светлану Иосифовну?
— Меня мало интересует судьба этой гадины. Подобные ей и в воде не тонут.
— Точно. Она зацепилась за камни недалеко от берега… Но ее в отличие от Игоря нашли не мальчишки, а милиция. Так что теперь она, наверное, сидит в изоляторе на моем месте! Наташ, ты извини, мне позвонить надо. — Татьяна подошла к окну, и я с удивлением заметила на нем телефонный аппарат. — Добрый день, — заговорила она по-английски, — Наташа очнулась. Думаю, намного лучше, чем вчера.
— Это Грета Свенсон, — пояснила Татьяна, — она передает тебе привет и спрашивает разрешения прийти.
— Буду рада ее видеть! — Я прикрыла глаза и задумалась: «Отдельная палата с телефоном. Интересно, что это за больница?»
Татьяна положила трубку и обратилась ко мне:
— А герой и вправду на высоте. Чувствуешь, какую палату тебе выделили!
— Ты читаешь мои мысли! Просвети-ка меня, где я нахожусь?
— В генеральской палате медсанчасти.
— Ну и сподобилась! — удивилась я. Мне теперь придется бесплатно лечить всю контору твоего Башкирцева.
— Дома разберемся, — мудро ответила Татьяна. — Я так понимаю, что, если бы не ты, одному Гоше точно не справиться!
Она провела со мной еще два дня и улетела домой. Надвигался конец квартала, и работа в банке требовала обязательного Танькиного присутствия. Но за дни, проведенные в больнице, мы наговорились всласть обо всем, кроме моих отношений с Игорем. На эту тему было наложено строжайшее табу.
— Как же ты без меня будешь? — Мы с Татьяной обнялись на прощание.
— Уж как-нибудь! Я же не умираю! Танюшка, ни о чем не беспокойся! Отлежусь и прилечу домой. Надо же перед встречей с шефом сил набраться. ВВ, наверное, будет рвать и метать, когда узнает, что меня еще две недели не будет на работе!
— Лежи, ни о чем не думай! Все будет хорошо. — Танька улыбнулась и вышла из палаты.
Не думать было невозможно. Я так и не разобралась в своих чувствах к Игорю и, не зная, что с ним, вся извелась. Получить какую-либо информацию о нем было архисложно. Все словно сговорились и ничего мне не хотели сообщать.
В больнице я пролежала без малого две недели. Несколько раз приходили Грета с Улофом, но потом и они покинули Сочи. Шесть дней я провела в одиночестве и наконец в последнюю субботу марта прилетела домой. В аэропорту меня встречали Саша с Аленкой и Татьяна. Глаза дочери сияли. Муж сильно похудел. Под глазами у Саши была чернота. Он подошел ко мне и крепко обнял. Аленка прижалась с другой стороны. При встрече с дочерью все сразу стало на свои места. В жизни, как в математике, должны быть константы. Для меня это — дочь. Всех остальных будем считать переменными. А рушить мир Аленки я пока не вправе. Что же касается любви… то кто сказал, что я собираюсь отогнать ее от очага?