Даймонд дрожал, но возвращаться в воду пока нельзя. Надо посмотреть, что задумал Ребус.
Престо пошел к гостинице, и Даймонд рассеянно дотронулся до обрубка правой руки. Вроде как-то глупо требовать долги, перейдя в другой мир, а все же…
«За тобой должок, Престо, — подумал он. — Мое тело по-прежнему принадлежит мне, и я потерял кое-какие части».
Рука больше не болела — вообще-то она с самого начала почти не болела, — однако Даймонд заметил, что оставляет кусочки себя по всему штату Кентукки. Особенно когда слишком много времени проводит на суше.
Бесшумный, как привидение, — хи-хи! — Даймонд последовал за Ребусом на маленькое кладбище, а потом по боковой тропинке вниз в долину. Даймонд чувствовал дыхание пещеры, доносившееся из карстовой воронки, по краю которой они проходили. Ребус шагал медленно, руки в карманы, и Даймонд радовался, что не надо торопиться. От спешки он быстрее разваливался на части.
Тропинка петляла, обходя холм, и снова спускалась вниз. Где-то впереди был вход в пещеру, и оттуда воняло чакмоолем. Ребус подошел к пещере поменьше, огляделся по сторонам и, убедившись, что вокруг никого нет, проскользнул к покосившемуся сараю.
Даймонд держался на расстоянии, притаившись за нависающим выступом. Он внимательно наблюдал, стараясь не думать о воде, — эти мысли отвлекали. Деревья тоже отвлекали его внимание от Ребуса: полные дремлющей жизни, они нависали над головой и сонно шептались, вызывая зевоту.
«Под моими мертвыми ногами жизнь просыпается после долгого сна, — думал Даймонд. — Как бы я хотел уснуть!»
Он поймал себя на том, что прошептал это вслух, унесенный лавиной голосов из деревьев, земли и собственной головы, где Люпита болтала без умолку, как неугомонный попугай. Даймонд постарался сосредоточить внимание на Ребусе, который в последний раз оглянулся и открыл скрипучую дверь. Он скрылся внутри, дверь закрылась, и Даймонд подполз поближе, проклиная невнятные голоса в голове, заглушавшие негромкие слова, которые доносились из сарая.
Один из голосов принадлежал девочке.
«Она здесь, — подумал Даймонд. — Нанауацин здесь. Что мне теперь делать?»
Он помахал рукой вокруг головы, отгоняя непрошеные голоса, витающие в воздухе, затем повернулся и пошел по тропе обратно, с удовольствием откликаясь на зов воды.
— Твой отец здесь, — с трудом выговорил Стивен. Девочка казалась еще более величественной, словно королева, и Стивен чувствовал себя неловко, как будто говорить ему позволялось только тогда, когда к нему обращались. Она выглядела госпожой, несмотря на покрытое струпьями лицо. Струпья росли, как плесень, и Стивен мог поклясться, что теперь они покрывали и те места, на которых раньше не было шрамов.