Девчонка, продававшая «Геральд», ждала Арчи на крыльце. Он держал наготове несколько найденных в кармане одноцентовых монет, надеясь, что в кои-то веки сможет просто купить газету, не вступая в разговор. Ее безумное убеждение в том, что она его дочь, заставляло некоторые воспоминания всплывать слишком близко к поверхности, а сегодня они и так уже кипели. Арчи глубоко вдохнул, готовясь к неизбежной пытке.
— Доброе утро, отец, — сказала девчонка, приподнимая грязную шапку со лба. Бледные вздувшиеся рубцы на правой стороне лица сердито вспыхнули красным, когда Арчи стал упорно смотреть себе под нога, на облупившуюся краску крыльца — на что угодно, лишь бы не смотреть в ее блестящие от ненависти глаза. — Разве ты не видишь? Это я, Джейн.
Она улыбнулась, показывая кривые серые зубы. Выступающие шрамы, уходившие под шапку, перекосили улыбку в кривую ухмылку. Однажды девчонка сняла шапку, и Арчи увидел лысые проплешины на голове и искореженный обрубок уха — после этого он многие недели страдал бессонницей.
— Ты, мерзавец, разве ты не видишь, что это я?
Арчи смотрел на ее ботинки, стоявшие вплотную к его ботинкам, но все еще не мог поднять взгляд на девчонку. Он застыл на покосившемся крыльце, протягивая пригоршню монет и в тысячный раз спрашивая себя, откуда она могла узнать, что его дочь звали Джейн.
— В цирке мистер Стин сказал мне, где тебя найти, — продолжала она.
От нее разило запахом застарелого гнева, и Арчи чувствовал, как она дрожит от напряжения.
— В цирке много всякого знают, а когда говорят тебе, то бьют так, чтоб наверняка запомнил.
Арчи подумал, что если он посмотрит на нее, то просто сойдет с ума и тоже станет кидаться на прохожих, обвиняя первого попавшегося работягу в том, что он его отец, любовник или давно пропавший двоюродный брат. Он знал, что через несколько секунд, получив с него дань, она съежится и позволит ему пройти. А когда он шагнет мимо нее, старательно избегая прикосновения к обтрепанному пальто с обрезанными полами, она разрыдается. Когда он дойдет до конца квартала, девчонка будет во весь голос ругать его, на чем свет стоит.
Он как-то написал для Беннетта статью о ней и многих ей подобных, сведенных с ума дикостью их жизни, цепляющихся за свои желания и лелеющих свои фантазии, пока они не станут казаться реальностью. Беннетт быстро пробежал статью, с чавканьем поедая устриц, и отложил ее в сторону.
— Сумасшедшие дети — забота дамочек из благотворительного общества, — прорычал он. — Тиражей на этом не сделаешь.
Может быть, Беннетт и прав, но Арчи горячо хотел, чтобы благотворительное общество позаботилось именно об этой девочке. Она довела его до того, что он мог избавиться от воспоминаний, только залив их джином.