Эту полянку уже до нас кто–то использовал в качестве уютного места для разбивки лагеря, так как под широким и раскидистым деревом была сложена поленница дров. Рядом с ней валялась то ли упавшая с дерева, то ли принесенная кем–то ветка. Хотя, неверное, правильнее было сказать – маленькое деревце! Уцепившись за толстый конец, я спиной вперед потащила ветку к кострищу. Они увидят, как я с трудом разжигаю костер, и поймут, что я самый обычный человек…
Этого не понадобилось. Через пару шагов такого неудобного передвижения под каблук попал камень, и я с размаху села на землю. Лесина, выскользнув из рук, ощутимо приложив меня по лбу.
– Яй! – вскрикнула я, хватаясь обеими руками за поврежденное место. Больно же…
– Мирин, покажи, что случилось, – тут же возникла рядом Дилона, отводя мои руки от лица. С другой стороны наклонился Виллис, а из–за их спин выглядывали Сорт с Морни.
Я осторожно отняла руки от лица, жалобно посмотрела на лучницу и шмыгнула носом. Нет, это ж надо было, так опростоволосится.
– Просто ссадина, – сказал Виллис, ощупывая лоб. – Сейчас промоем, чтоб заразы не занести, мазью смажем – и все.
– Мирин, ну зачем тебе эта ветка нужна была? – поинтересовалась лучница, вытирая мое лицо смоченным в воде углом плаща. – Выпачкалась вся…
Я посмотрела на руки. Оказывается, под слоем грязи на ветке была еще и сажа. Ой, представляю, на что теперь стала похожа! В грязи, в саже…
– Я костер хотела разжечь, – шмыгнула я. – Мы ж с самого утра едем, а уже обед. Кушать хочется…
За спиной Виллиса фыркнул Сорт, молча подхватил с земли ветку и понес к кострищу. Если я ее тянула двумя руками и по земле, то ему вполне хватило одной. Да–а–а… силен, мужик, ничего не скажешь!
Пламя весело плясало, жадно облизывая сухие ветки. Трещало, плевалось искрами, вздымалось и опадало. Алые язычки осторожно прикасались к закопченному боку котелка, в котором что–то булькало и хлюпало под крышкой, изредка выбрасывая струйки ароматного пара. Завораживающий танец огня гипнотизировал и погружал в блаженное состояние отрешенности. Насыщенный событиями день медленно, но верно подходил к своему логическому завершению.
Остановка на поляне завершилась вполне мирно. Народ успокоился, прекратил попытки усовестить меня (угу, моя совесть отчитывается только предо мной!) и в состоянии относительного дружелюбия отправился дальше. Костер там мы разводить не стали. Сорт задумчиво покосился на небо, сказал, что мы поздно выехали. Так что сухой перекус – и мы снова влезли в седла. Меня предводитель без напоминания закинул на спину Рыжику, а дарг так же тихо и мирно пристроился сзади.