— Какой чудесный ковер, — сказал он.
Ворс был мягким, как взбитый белок, в дюйм или даже больше толщиной, а изысканный узор ковра наводил на мысли об арабских сказках.
Беккер проворчал что-то неразборчивое. Это его не интересовало.
— Давайте лучше посидим там, — предложил он и отправился на кухню с выложенным плиткой полом.
«Стефани Беккер была убита на кухне», — вспомнил Лукас. Но казалось, ее мужа это нисколько не беспокоило, когда он доставал фаянсовые чашки из буфета из натурального дуба и насыпал в них растворимый кофе.
— Надеюсь, вы не против кофеина.
Его голос звучал ровно, спокойно, словно для него было обычным делом пить кофе с полицейским, подозревающим его в убийстве.
«Он же должен понимать…»
— Не против.
Пока Беккер наливал воду из крана, ставил чашки в микроволновку и нажимал кнопки, Лукас изучал кухню. Как и сам дом, она была прекрасно обставлена: обои в сельском стиле начала века, темное, идеально гармонирующее с ними дерево, тут и там отделочная плитка. Кухня выглядела жилой, тогда как остальная часть дома — просто красивой декорацией.
Беккер повернулся к Дэвенпорту, когда микроволновка загудела.
— Я не разбираюсь в кулинарии, — сказал хозяин. — Пожалуй, кое-что понимаю в вине.
— Вы неплохо держитесь после гибели жены, — заметил Лукас.
Он подошел к небольшой фотографии в рамке. На ней четыре женщины в длинных темных платьях и белых передниках стояли возле старинной маслобойки.
— Ваши предки?
— Прабабушка Стефани и ее подружки. Присаживайтесь, мистер Дэвенпорт, — предложил Беккер, кивком показав на небольшую стойку, рядом с которой стояли стулья. Он вытащил из микроволновки чашки с горячим кофе, перенес к стойке и поставил одну из них перед Лукасом. — Что вы сказали?
— Смерть вашей супруги…
— Конечно, мне будет ее не хватать, но если быть честным, я не очень любил свою жену. Я бы никогда не причинил ей вреда — мне известно, что думает идиот полицейский, кузен Стефани, — но правда в том, что наши жизни почти не пересекались. Я подозревал, что у нее был любовник, но меня это не интересовало. У меня тоже есть женщины.
Он посмотрел на Лукаса, ожидая увидеть какую-то реакцию. Однако лицо полицейского оставалось равнодушным. По-видимому, супружеская неверность была для него чем-то совершенно обычным.
— И Стефани не беспокоило, что у вас есть подруги?
Лукас сделал глоток кофе. Он был обжигающе горячим.
— Думаю, нет. Конечно, она все знала, ее приятельницы позаботились. Впрочем, она никогда не обсуждала со мной эту тему. А она не молчала, если что-то ее задевало.
Хозяин подул на свой кофе. Он был в твидовом пиджаке и габардиновых брюках — очень по-английски.