В большой палате на десять коек лежали только двое: Лидка и ее молодая зеленая соседка, почти ребенок, залетевшая сюда аналогичным способом по наивной вере в то, что мир прекрасен.
Лидка положила пудру поверх макияжа, взбила короткие волосы вороньим гнездом и стала, как всегда, очаровашкой, бебешкой и дусей, не дотягивающей, конечно, до звезд первого федерального телеканала, но намного опережавшей местных провинциальных див благодаря внутренней природной силе.
Она услышала, как дверь палаты открылась, и быстро спрятала косметичку в сумку из поддельной кожи, ввезенную в Орлеан из Казахстана в фуре для перевозки мяса. В палату вошел хирург Рудольф Валентинович Белецкий, недовольно-строгий, с медсестрой-ветеринаром, которая ассистировала ему при операции. Вместе с собой они внесли запах перетушенной капусты, который шатался по коридору подобно навязчивой идее в голове озабоченного подростка.
– Дериглазова? Как себя чувствуешь, Дериглазова? Температура? – он повернулся к медсестре.
– Ага, – пролепетала та. – Вечером было тридцать семь и два, а нынче утром тридцать шесть и четыре.
– Завтра выкинем, – сказал Рудольф, чувствуя свою силу разделять и властвовать, судить и рядить.
Он хотел сказать «выпишем», но обидно оговорился и сам не заметил своей оговорки.
Для приличия взял запястье Лидки и прощупал пульс.
– Не слышу, – пробормотал он. – Где у нее пульс?
– Ага, – ответила медсестра.
– Так есть у тебя пульс или нет? – строго спросил Белецкий больную.
– Был когда-то, – ответила Лидка.
– У тебя нет сердца, девочка, – сказал врач печально. – Но это в порядке вещей.
– Это у вас нет сердца, – довольно нагло заявила больная, не объясняя тайный смысл своих слов.
– Всё в норме, – сделал вывод Рудольф. – И всё идет по плану. Сейчас сердца быть не должно, время такое. А вы… – обратился он к ее соседке. – Вас как…
– Арефьева Наталья Дмитриевна, – подсказала та.
– Да не нужно мне твое имя, – нервно отрезал Белецкий. – На что мне оно? В святцы, что ли, вставлять?.. Состояние как?..
Она пожала плечами.
– Могу показать температурный лист, – пропищала медсестра.
– Ты еще такие слова знаешь? – искренно удивился хирург. – Не надо! Ничего не надо. Я и так все вижу…
Не зная еще, что спросить, он полез в карман своего халата и вытащил оттуда зеленое импортное яблоко.
– Хотите? – спросил он обеих женщин.
Те отрицательно качнули головами.
Тогда Рудольф хищно его куснул – яблоко захрустело, как нога, наступившая в гравий, – встал и пошел к дверям. Недовольный вкусом, точнее, его отсутствием, он выбросил яблоко в мусорную корзину.