– Нет уж… Хватит. До скончания века… Это сколько ждать?.. – Василий Карлович вывалился в коридор и, подождав, когда вслед за ним выйдут его товарищи по несчастью, плотно закрыл за собой дверь реанимации.
И там, в коридоре, Лидка страстно бросилась на грудь к Рудольфу, плечи ее затряслись в скупых девичьих рыданиях, пирожки размякли и сделались тяжелыми, как будто в них налили повидло.
– …Бесполезно, – прошептал Рудик Неволину. – Его ничто не задобрит.
– План игрек, – сказал сам себе дознаватель. – Белые начинают и проигрывают.
– Знаешь, я не люблю гражданской войны, – рассвирепел Рудольф Валентинович. – Особенно по телевизору. Белые начинают, красные начинают… Сколько можно?
Василий Карлович задумчиво посмотрел на кисть своей руки, на которой было выколото ласковое слово «Вася».
– Что делать мне, Вася? – спросил он свою руку.
– Можешь солить огурцы, – ответила ему рука. – Бери из теплицы мелкие, которые невозможно раскусить. Клади в банку чеснок, соль, лавровый лист и заливай колодезной водой…
– Да я не об этом! – вспылил дознаватель. – Что делать мне с подследственным?
– Кончай его, – сказала ласковая рука. – Но только культурно. Чтоб не сильно мучился. Иначе он всех вас достанет.
Василий Карлович нахмурился и пустил лоб складками. В том, что посоветовала ему рука, была, конечно, своя правда. Но истины в этом не было. Смысл был, а сути не наблюдалось. Точнее, суть была, а истинный смысл парил где-то в небе и перекликался с невидимой правдой. Короче, дознаватель совершенно запутался в существительных, и звериная тоска, вышедшая из сердца, начала разрывать его логическое мышление.
– Можешь ты его наколоть какой-нибудь гадостью и вырубить хотя бы на несколько часов? – спросил Неволин у Рудольфа Валентиновича.
– Вполне. А что потом?
– А потом для него никогда не наступит…
1
Скорая помощь с логотипом «Ламборгини» неслась по улицам Орлеана.
Ветераны, встречавшиеся на пути, провожали ее тоскливыми взглядами, в которых можно было прочесть сентенцию Германна из «Пиковой дамы»: «Сегодня ты, а завтра я…» А молодые, веря в свое бессмертие, вообще не удостаивали скорую вниманием, потому что рассчитывали в голове цену продвинутого мобильного телефона, который необходимо было купить, чтобы послать с него Богу выразительный смайлик.
«Ламборгини» миновал улицу Дружбы, выехал на косогор и медленно, переваливаясь через кочки, подкатил к цирку шапито.
Остановился у черного хода. Из двери с красным крестом вылез белый Неволин и быстрым шагом прошел за кулисы.
В гримерной дядя Боря Амаретто пытался разрезать ножом копченую курицу, которую купил в киоске напротив. Через час должно было начаться представление, и иллюзионист никогда не выступал перед зрителями голодным, потому что работа его была нервной.