Мать с отрешенным выражением лица поднялась со стула:
— Вроде ты сегодня пораньше?
— Ну и что с того? Могу я узнать, что происходит в моем доме?
— Так… ничего.
Его лицо горело злобой:
— Врать мне вздумала? Я тебя накажу, а потом еще Господь накажет.
— Мама…
— Молчи, дочка, — сказала Мейвис, заслоняя собой Кейт. — Мы тут говорили о своем.
Лицо Эммитта налилось кровью. Он отшвырнул стул, стоявший у него на пути, и ринулся вперед с занесенным кулаком.
— Папа, не надо! — сдавленный крик Кейт заставил его остановиться. — Это я виновата, что у мамы ужин не готов.
— Что-о?
Весь его облик дышал яростью. Но Кейт не могла допустить, чтобы мать взяла вину на себя.
— Папа…
— Нет, дочка, молчи, прошу тебя, — вырвалось у Мейвис хриплым шепотом. Кейт поймала на себе ее взгляд и замерла: в материнских глазах она увидела любовь.
Этот быстротечный миг доказал, что мать ее любит. Кейт всегда тосковала по любви; ей хотелось, чтобы ее обняли, приласкали, шепнули доброе словечко. Дома она не видела этого, но все-таки Мейвис любила свою дочь. Кейт навсегда запомнила тот миг. Он придал ей силы.
— Будете отвечать или нет? — Эммитт подступил к ним вплотную и сжал кулаки.
— Папа, у меня будет ребенок.
У Эммитта отнялся язык. Он безмолвно шевелил губами, не произнося ни звука, потом размахнулся и отшвырнул Кейт к стене. От удара ее пронзила острая боль.
— Господи боже мой, господи боже мой, — бормотала Мейвис, семеня к дочери.
— А ну, стой! — зарычал Эммитт, и Мейвис остановилась как вкопанная. — Только попробуй, подойди к ней! Господь поразит тебя на месте. Она перед Ним — грязь.
У Кейт кухня плыла перед глазами. Держась за стену, она с трудом поднималась на ноги. Эммитт ринулся к ней.
— Не тронь ее! — отчаянно закричала Мейвис.
Опешив, Эммитт резко обернулся. Кейт впервые в жизни услышала, чтобы мама сказала ему хоть слово поперек. Судя по всему, Эммитт тоже слышал такое впервые.
— Я не стану об нее руки марать. Много чести будет этой потаскухе. — Глядя на Кейт, он злобно прищурился. — Собирай свое барахло и убирайся вон. — Он сплюнул на пол. — Чтоб больше я тебя не видел — ни тебя, ни твоего выродка.
Мейвис съежилась на стуле и безутешно рыдала.
— Эммитт, одумайся! — выговорила она сквозь слезы.
— Молчать! Не то вышвырну и тебя вслед за ней.
Кейт еле добралась до порога и обернулась:
— Мама, давай уйдем вместе.
— Не мешкай, дочка, делай, что папа сказал.
Спотыкаясь и горько плача, Кейт заспешила по коридору. Сборы были недолгими. Она вытащила из шкафа потрепанный матерчатый саквояж и побросала в него свои немногочисленные пожитки.