Сюрвельян первый ему ответствовал непременным ответом всех масонских лож, во сколько бы собрание ни началось: "Самый полдень!"
Затем братья в тишине творили моление. По прошествии условленного времени бессловесную молитву сменила песня на мотив "Коль славен":
Отец любви, миров Строитель,
Услышь смиренный глас рабов,
Будь наш наставник, оживитель,
Будь нам помощник и покров!
Пронзи нас истиной святою,
Да дышим и живем с Тобою!
Нестройный хор голосов так же внезапно замолк, как и возник, и Великий мастер приступил к делу.
- Милостивые государи и любезные братья! - слащаво произнес он. - Бог, смерть, любовь, братство и истина!
- Воистину братство и истина! - ответствовал хор.
- Любезные братья! - продолжил Великий мастер. - Сегодня у нас полдень редкой радости и приближения к свету истины. Наш милый брат, - при этих словах Кедрин привстал и сделал малый особый знак, - совершил по благословению ложи славную работу в главные столицы "вольных каменщиков" Париж и Берлин. Его долгий труд на ниве истины был увенчан в Париже высокой, третьей степенью мастера.
- Слава мастеру! - нестройно возгласили ученики, подмастерья и франкмасоны других градусов и застучали молотками.
Когда шум утих, Великий мастер продолжал:
- Мы нижайше просим почтенного мастера сделать нам сегодня обозрение работы братьев наших в латинских и германских странах, донести до нас их рвение в постижении света и доблесть в движении к цели. Любезный брат, взываю ввести нас в истину!
И председатель бухнул своим молотком о жертвенник.
14. Петербург, ноябрь 1912 года
Специальный поезд тащился мимо унылого осеннего леса, мимо болот и заколоченных на зиму дач в Царское Село. Безвольный и мнительный "самодержец Всея Руси" Николай Александрович перенес сюда - после трагических событий января 1905 года - свою резиденцию из Зимнего дворца в желании отдалить себя от возмущенных рабочих масс Петербурга, укрыться за штыками солдат, нагайками казаков и пулеметами жандармерии. Семь лет курсируют такие поезда от бывшего Царскосельского, а ныне вокзала Московско-Виндаво-Рыбинской железной дороги, доставляя в Царское Село военные, чиновные звезды Санкт-Петербурга. Французская и немецкая речь звучит в богато отделанных купе, мощные кондукторы из унтер-офицеров Собственного Его Величества Железнодорожного полка исправно несут службу. Они не только радостно "едят глазами начальство", но и держат в образцовом порядке медяшку, инвентарь и мягкую рухлядь.
Проседь бобровых воротников на шинелях тончайшего сукна, золото эполет, звяканье парадных - с гладкими колесиками - шпор на лакированных башмаках, аромат французских духов "Русская кожа" и напомаженных усов, бакенбардов, бород, оловянные от сознания собственной важности и предстоящего представления государю глаза - все это со скоростью тридцати верст в час двигалось по самому "бархатному" в мире рельсовому пути.