Он принялся возиться с горелками, потом посмотрел на часы, на землю, на альтиметр и, очевидно, остался доволен ходом событий. После этого с некоторым недоумением взглянул на меня, и я понял, что он размышляет, как я очутился на поле и зачем он мне понадобился. Время для подобных вопросов уже настало.
— Я приехал в парк Хайлейн, чтобы встретиться с вами, — сказал я. — Я имею в виду, с вами лично.
Он изумленно уставился на меня.
— Вы что, читаете мысли?
— Немного. — Я вынул руку из кармана и опустил ее в другой, достав оттуда книгу о навигации. — Я хотел спросить вас об этом. На форзаце написано ваше имя.
Он нахмурился и открыл книгу.
— Боже правый, а я-то гадал, куда она могла исчезнуть. Как она у вас оказалась?
— Вы давали ее кому-нибудь почитать?
— Не думаю.
— Хм, — проговорил я. — Если я опишу вам одного человека, сможете ли вы сказать, что знаете его?
— Валяйте.
— Ему двадцать восемь лет, — пояснил я. — У него темные волосы, приятная наружность. Он очень веселый, обожает шутки и розыгрыши, любит девушек, на редкость общителен, носит нож на ноге под носком и, по всей вероятности, мошенник.
— О, да, — ответил он и кивнул. — Он мой кузен.
Его кузен, Норрис Эббот. Что он натворил на этот раз, требовательным тоном осведомился Джон, а я вместо ответа задал ему новый вопрос: а что он вытворял раньше?
— Он не раз подделывал чеки, за которые платила его мать.
Где он живет, спросил я. Джон Вайкинг не знал. Он встречался с ним, лишь когда Норрис неожиданно являлся к нему, по обыкновению без денег. Он был голоден и мечтал, чтобы его покормили.
— А где живет его мать?
— Она умерла. Он теперь совсем один. Ни родителей, ни братьев, ни сестер. И вообще никаких родственников, кроме меня. — Джон Вайкинг пристально поглядел на меня и нахмурился. — Почему вы обо всем этом спрашиваете?
— Одна знакомая девушка хочет его отыскать. — Я пожал плечами. — Ничего особенного тут нет.
Он сразу утратил интерес и щелкнул рычагом для нового залпа.
— Мы дважды пользовались топливом неподалеку от земли, — пояснил он. — Вот почему я взял его так много. Какой-то всезнайка сказал Попси, что я собираюсь высоко взлететь и двинуться по авиатрассам.
По моим расчетам, до этих трасс было не так уж далеко.
— А вы не попадете в передрягу? — полюбопытствовал я.
Он опять оскалил зубы в улыбке.
— Нас не смогут засечь на радаре. Мы слишком малы и ничтожны для их техники. Если нам повезет, мы проскользнем, и это самое мудрое решение.
Я поднял карту и стал ее изучать. На пятнадцати тысячах футов мы будем считаться незаконно вторгшимися на авиатрассу с самого начала полета и почти до посадки, когда до земли останется всего двести футов.