За неделю или чуть больше раны затянутся и начнут заживать. Тогда никто не поверит, что меня жестоко избили. Очевидно, шотландцы все предусмотрели и решили, что, когда их вызовут в суд, доказательства их вины исчезнут, а значит, им ничего не грозит. За мою сломанную руку преступник отделался четырьмя годами заключения, а уж тут увечье было видно всем. Худшее, чего они могут ждать, это три месяца лишения свободы. Когда судят за кражи и насилие, суровый приговор непременно выносят грабителям, а вовсе не насильникам.
— Повернись, — сказал сэр Томас.
Я последовал его указанию. Они продолжали молчать. Чарльз держался на редкость спокойно. Сэр Томас встал, подошел ко мне и внимательно осмотрел. Потом взял со стула мою рубашку и отдал мне.
Я поблагодарил его, надел рубашку и застегнул пуговицы. Заправил ее в брюки и сел.
Минуты казались мне бесконечными. Но вот сэр Томас позвонил по внутреннему телефону и попросил свою секретаршу:
— Будьте добры, вызовите ко мне в офис капитана Вейнрайта.
Если у администрации еще были какие-то сомнения, то Лукас Вейнрайт их развеял. Он уверенно вошел в комнату, но, увидев меня, остановился И застыл, словно в его сознании произошел сбой и мускулы перестали ему повиноваться. Лицо Лукаса сделалось мертвенно-бледным Его оживляли лишь серо-карие глаза.
Вероятно, столкнувшись с Тревором Динсгейтом в ложе на скачках в Честере, я выглядел точно так же. Может быть, и Лукас, подобно мне, не чувствовал, как он ступает по ковру.
— Садись, Лукас, — проговорил сэр Томас, указывая на стул.
Вейнрайт прошел, не отрывая от меня глаз, как будто не мог поверить в мое присутствие и надеялся, что стоит ему взглянуть, и я исчезну.
Сэр Томас откашлялся:
— Лукас, Сид Холли рассказал нам одну историю, и ее необходимо разъяснить.
Лукас не расслышал его слов и обратился ко мне:
— Тебя не должно здесь быть.
— Почему же? — удивился я.
Они ждали, что Лукас ответит, но он промолчал.
— Сид предъявил тебе серьезные обвинения, — начал сэр Томас. — Я задам ряд вопросов и полагаю, что ты будешь с нами откровенен.
Он повторил почти все, что я им сообщил, не волнуясь и без ошибок. У него строгий, аналитический ум, подумал я, он бесстрастен и допускает различные варианты. Лукас делал вид, что слушает, но продолжал смотреть на меня.
— Итак, мы ждем, — заключил сэр Томас. — Согласен ли ты с версией Сида или станешь ее опровергать?
Лукас отвернулся от меня и оглядел комнату.
— Конечно, все это ерунда, — отозвался он.
— Ну, ну, давай, — подбодрил его сэр Томас.
— Он сочинил это от начала до конца. — Лукас обдумывал ситуацию. Его сознание словно пробудилось, и к нему вернулась прежняя решительность. — Я никогда не просил его проверять синдикаты. Я не говорил ему, что усомнился в Эдди. Я никогда не разговаривал с ним о каком-то вымышленном Мэсоне. Повторяю, он все придумал.