В общем, я был с ним согласен. Меня трясло, и я надеялся, что он этого не видит.
— Вы что, совсем не боитесь? — удивленно осведомился он.
Он играет со мной, подумал я. Он должен знать, что я испуган.
В таких обстоятельствах любой испугается до смерти. Он заставил меня вспотеть… Он хочет, чтобы я его просил, а я этого… никогда не сделаю.
— Я от своих слов не отступлю, — заявил он. — Я провел тут несколько дней и многое обдумал. Я представил себе, как вы будете жить без рук… с обрубками… с двумя протезами.
Класть я на тебя хотел, мелькнуло у меня в голове.
— А сегодня, — продолжил он, — я начал думать и о себе. Допустим, я прострелю Сиду Холли правую руку, и что со мной случится? — Он пристально поглядел на меня. — Я добьюсь своего, сделаю вас настоящим калекой, а пока вы так, середка на половинку. Я отомщу… я вам страшно отомщу. Ну и что взамен? Наверное, мне дадут десять лет. А вас обеспечит общество инвалидов, если вы не сможете работать. Лишиться двух рук… это и впрямь тяжело. Вот о чем я сегодня размышлял. Я думал о том, что меня многие возненавидят и не простят, что я изувечил вам вторую руку. Я говорю о ваших дружках. Уж лучше я вас прикончу. Вот о чем я подумал.
Мне пришло в голову, что конец моей жизни близок.
— Сегодня вечером, когда вы заглянули домой на десять минут и снова уехали, — сказал он, — я представил себе, как буду гнить в тюряге. А ведь этого можно избежать, оставь я вас в покое. Вот я и решил, что игра не стоит свеч и мне незачем терять годы в заключении. Пусть я даже добьюсь своего. И перед вашим приходом я понял — мне незачем вас убивать. Мне нужно, чтобы вы упали на колени и взмолились о пощаде. Тогда я буду отомщен, а вы запомните мой урок на всю жизнь. Я расскажу, как вы ползали передо мной. Уверяю вас, все славно посмеются.
Господи, подумал я.
— Но я забыл, что вы за человек, — добавил он. — У вас вместо нервов стальные канаты. Я не стану вас убивать. Я уже сказал, что это мне ничего не даст.
Он резко повернулся и, согнувшись, просунул руку под дверь гаража. К счастью, она приподнялась и открылась.
Теплые капли дождя падали с неба, как мелкая серебристая рыбешка. В гараж стал понемногу проникать теплый вечерний воздух. Какое-то время Тревор Динсгейт постоял у входа, продолжая размышлять и держа ружье наготове, а потом вернул мне все взятое им еще в сарае.
— Теперь вам нечего бояться, — с горечью произнес он.