Срок девять месяцев, это и много и мало. За этот период времени рождается у человека ребенок, появляется на Земле новый член общества. Во время боевых действий такой срок увеличивается во сто крат. И, к несчастью, не прибывают, а, как правило, убывают члены общества, правда, с обеих воюющих сторон. Здесь важны умелые действия, чтобы, нанося максимально большой урон противнику, самому обходиться по возможности малой кровью.
Сейчас я хочу написать самые тяжелые строки из всего моего повествования о жизни разведчика, да и об афганских событиях. О наших потерях. За эти девять месяцев мы лишились трех наших товарищей по оружию — двух офицеров и одного солдата. Они погибли при исполнении своего священного долга — служении Отечеству с оружием в руках, при выполнении задания своего правительства, защищая южные рубежи Родины. Как позднее будет обидно слышать слова отечественных краснобаев и просто безответственных политических болтунов: «А мы вас не посылали в Афганистан».
Отечество, будь то злонамеренно разваленный Советский Союз или нынешняя наша Россия, в неоплатном долгу перед этими сынами, перед их родителями, женами, детьми.
Три погибших товарища — это много или мало? Уверен: и один погибший — это чудовищно много. Но с учетом всего творившегося в Афганистане кровавого ада эти потери оказались меньше потерь предыдущего отряда «Каскад-2».
Ниже я расскажу о героическом поступке сослуживца, сотрудника управления «С» ПГУ Анатолия Зотова, который был членом команды штаба отряда «Каскад-3» и первым пал на поле боя. Ю. И. Дроздов в своих мемуарах упоминает этого скромного и честного бойца — «каскадера».
Обстановка в Афганистане ухудшалась с каждым днем, участие в войсковых операциях отдельных наших частей, особенно в провинциях, бои, засады были неотъемлемой частью будней «Каскада». С учетом этого в числе прочих задач нам была поставлена задача — обеспечить армейское командование точными сведениями о готовящихся диверсиях и террактах, вскрывать базы душманов, склады оружия и боеприпасов, выявлять пути доставки оружия и снаряжения из Пакистана.
Выполняя свои задачи, я установил прочные деловые связи с высшим нашим военным руководством — маршалом Советского Союза С. Л. Соколовым, генералом армии, а позднее маршалом С. Ф. Ахромеевым, командующим 40-й армией, его начальником штаба и другими советскими офицерами.
Каждый день, без выходных, ровно к 7.00 утра я прибывал в резиденцию Соколова на планирование предстоящих операций. Проводил эти заседания Сергей Федорович Ахромеев. Уже немолодой офицер, среднего роста, сухощавый, всегда энергичный и подтянутый. И хочу подчеркнуть, что эти совещания должны бы были быть ярким примером четкой, оперативной и решительной деятельности всех наших представителей в Афганистане. Благодаря воле, целеустремленности, огромному опыту и даже жесткости Ахромеева, на этих коротких, не более часа, совещаниях быстро решались все оперативные вопросы на текущий день. Меня поражали четкость и острота мышления Ахромеева, его умение быстро схватывать и оценивать информацию или сложившуюся ситуацию и выносить на обсуждение решение, а затем делать правильное и окончательное заключение. Обстановка в комнате была до предела деловой. Если чувствовалось, что докладывающий не четко владеет материалом, его сообщение жестко прерывалось, он серьезно предупреждался о неготовности к докладу и вопрос снимался с обсуждения.