Яд, который готовил ему мэтр Аркин, его старинный друг-алхимик, превращал обыденного, ничем не примечательного человечишку, не имеющего ничего, кроме пустого титула, в существо, которому подвластно многое. Этому зверю в человечьем облике стоило только шевельнуть пальцем, и кто-то падал ниц или в муках умирал. Его ноги ступали по черному, как смоль, кирпичу дороги в стране, куда прочие попадают, лишь простившись с жизнью. Могущество и власть, и никаких ненужных ограничений, вроде совести, морали, жалости и сожаления... То лицо нравилось ему больше, чем это. То были сильные глаза, то были твердые губы, то был гордый нос и мудрый высокий лоб, а это – глаза человека, которому по прошествии двадцати пяти лет каменоломен предлагают свободу: дрожащие губы, шепчущие что-то бессвязное, худые впалые щеки, заурядный кривоватый нос и изъеденный морщинами лоб. И уже неизвестно, где здесь истина. Чье лицо подходит к душе, как перчатка к руке. То – убийцы? Или же это – бессильной серости?
Магнус Сероглаз отвернулся от зеркала. И от власти порой устаешь, а могущество уже не приносит радости... Это подобно воспоминаниям мудрого старца о своей безудержной безумной молодости. Боже, волосы встают дыбом от того, что я делал! Боже, и на какие поступки у меня рука только поднималась!..
Некромант вздохнул и вернулся к кровати. Открыл старый сундук графа и вытащил оттуда вещи. Он натянул красно-синие облегающие штаны-чулки, белую рубаху со свободными рукавами и синий камзол поверх нее. Одевшись, темный маг сел на кровать и задумчиво поглядел в окно. Грозовые тучи не желали расходиться с небосвода, и ни единого луча солнца не показывалось в многоцветье витража, как и в его серой душе и черной-пречерной жизни.
– Отвечай, собака, что там?! – раздался вдруг голос из коридора.
Магнус медленно повернулся к двери.
– Ничего, ваша светлость! – послышался робкий ответ служанки. – Это комната для гостей, она заперта... у нас нет гостей. А ключ у сэра Уильяма.
– Выламывайте, ребята.
С той стороны раздался грохот. Должно быть, неизвестные пытались сломать дверь небольшой статуей Инстрельда II, что стояла у входа. Ничего у них не вышло, мраморный образ короля разлетелся на куски. Магнус не сильно опечалился по этому поводу – он никогда не любил эту статую.
– Не поддается, сэр! – воскликнул один из солдат.
– Я и сам вижу, дубина! Ладно, оставьте эту дверь, вернемся позже. Слышите? Это сын господина нас зовет, чтоб его крысы погрызли. Должно быть, ему там весело с графиней... или нет – совсем, видать, заскучал...