– Я ищу стоянку кораблей, – безразличный голос холодно прозвучал из-под капюшона, проигнорировав очередного «милорда».
– О! Я могу легко проводить милорда в порт! – Грязный попрошайка заулыбался беззубым ртом. – Нет ничего надежнее верного проводника, знающего ночной Сар-Итиад как свои пять пальцев! Всего один золотой!
– Хорошо, – недолго подумав, согласился эльфийский лорд. – Проведи меня к кораблям.
Оборванец решил подзаработать, что ж, странник был не против, но при этом мальчишка ни на мгновение не избежит внимательного взгляда. Сар-Итиад не проведет готового ко всему чужака, подсунув ему даже такого, кажущегося невинным, ребенка.
Нежданный проводник подбоченился и зашагал по переулку с видом заправского фата, вышедшего под вечер прогуляться по тенистым аллеям и насладиться пением птичек. Вот только вместо аллеи здесь был грязный переулок, а из птиц лишь чайки кричали, причем так мерзко, что каждой хотелось поскорее забить что-нибудь в клюв. Мертингер направил коня следом.
– Меня зовут Жакриó, милорд, – радостно заявил молодой оборванец и одним прыжком оказался подле чужака – просто идти впереди коня он явно не собирался, решив, по-видимому, вдобавок развлечь путника интересной беседой. Признаться, на самом деле северный эльфийский лорд не любил интересные беседы. – А вас?
– Митлонд, – представился эльф чужим именем.
Лорд Мертингер придавал особое значение путешествию инкогнито, ведь, как уже говорилось, он пребывал в чужой стране, где каждый был бы не прочь либо прирезать его, либо посадить в клетку, как диковинного зверя. Тем более что в разных землях у него было много старых врагов, и совершенно незачем было лишний раз побуждать их к действию одним неосторожным словом.
– Ого! Какое интересное имя! – восхищенно присвистнул паренек, тщетно пытаясь ухватить эльфийского коня под уздцы. – Держу пари на десять звонких тенриев, что оно не ваше! А настоящее не скажете? Или вам десять золотых жалко?
Оборванец хитро улыбнулся, с равным успехом он мог бы поставить на кон все сокровища Ночного Короля – за душой у парня не было ни гроша.
– Не проси того, что не принесет тебе ни счастья, ни покоя, человек, – последовал ответ.
Паренек понял, что его вежливо попросили заткнуться. Когда Жакри обернулся, чтобы ответить так, как подобает истинному сар-итиадцу, тусклый свет уличного фонаря на одно короткое мгновение высветил облик незнакомого господина, и портовый попрошайка невольно проглотил все те слова, что вот-вот должны были сорваться с его языка. Промелькнувшее на миг под капюшоном лицо чужака было не просто страшным, оно ужасало. Подобных уродств даже в смрадных трактирах нижнего Сар-Итиада, известном месте обитания отнюдь не избалованной утонченностью черт разношерстной воровской братии, ему не доводилось видеть. В безобразных шрамах, что «украшали» его нанимателя, казалось, проглядывали следы от пяти чудовищных когтей какого-то гигантского зверя. Такое невозможно было бы скрыть даже семью слоями самого лучшего грима, но обладатель кривых отметин даже не думал скрывать их.