«Они будто из воска», – подумал Сероглаз и тут заметил движение за одной из колонн...
– А ну, стой! – закричал он, и эхо усилило его крик.
Некромант сплел в правой руке клуб черного пламени и с двумя огнями в ладонях, смолянистым и изумрудным, бросился к тому месту, где уловил шевеление. За колонной никого не было, зато в тумане меж застывших танцующих пар двигалась невысокая фигура. Сероглаз бросился к ней и швырнул в пол прямо перед подолом ее одежд сферу черного пламени. Незнакомец отпрянул, но больше бежать не пытался. Коротышка достигал некроманту до пояса и был облачен в алый неподходящих размеров балахон с капюшоном. Рукава одежды были так длинны, что волочились по полу, а капюшон полностью скрывал лицо: его край болтался на уровне груди низкорослого – и как тот что-то видит?.. Подол балахона растекся вокруг незнакомца, точно лужа крови. От коротышки исходила невыносимая вонь: так дышит вскрытая могила.
– Ты кто такой?! – прорычал Магнус Сероглаз, сплетая в руке очередную черную сферу.
Стало ощутимо холодно – и это при том, что некроманты не могут испытывать холод. Изо рта Сероглаза начали подниматься облачка пара, руки покрылись гусиной кожей. Хранн Великий, он уже и забыл это ощущение! Подобное могло случиться, только если рядом находился призрак, возвращенец с того света.
– Отвечай немедленно! Кто ты такой?!
– Я – это выход... – прошипело существо.
Его голос проникал в сознание, будто игла, которой ковыряются в мозгу. Или нет – скорее как игла, пытающаяся пробить черепную коробку изнутри. Этот голос шел будто из головы самого некроманта.
– Я не собираюсь играть с тобой. Еще раз спрашиваю, кто ты?
– Я – это выход отсюда. Я то, за чем ты явился сюда.
– Семайлин? – Магнус вскинул руку, намереваясь спустить пламя с цепи.
– Не совсем. Почти нет. Едва ли.
– Это ты выстроил ловушку? Что это? Морок? Или действительно сбросил меня в какую-то яму?
– А ты так и не понял? Оглянись кругом, Черный Арлекин. Ты догадаешься.
Магнус послушался. Это место было знакомым. Ну и что из того? Тронный зал Асхиитара – он видел его тысячи раз. Но почему все не двигаются?
– Ты не даешь им, – прочитало его мысли существо в балахоне. – А все потому, что ты не знаешь, как именно они будут двигаться в следующий миг. Это момент отчуждения, грань между присутствием и покиданием. То самое мгновение, когда ты бросил последний взгляд, развернулся и вышел. Они не двигаются, потому что ты этого не помнишь. А память очень тонкий инструмент – ты можешь что-то додумать после, предположить, составить мысленно список дальнейших событий, действия людей, которых ты покинул в местах, откуда ты ушел, но все это будет искажением. Все это будет размытостью воспоминаний с присутствием догадок. Но это не есть правда, даже если так и было. Возникает