Ильдиар закончил речь, бросив мимолетный взгляд на короля. Тот сидел, словно его здесь вообще не было – не шевелился и, казалось, даже не дышал, наполняясь яростью, – он прекрасно знал, что весь этот суд – не что иное, как обыкновенный фарс, с целью показать ему лично, что королевская власть ограничена и вот она – ее тонкая грань.
– И вы хотите, мессир Архимаг, чтобы мы поверили в эту откровенную ложь? – ткнул в сторону обвиняемого жезлом сэр де Трибор. – Ильдиар де Нот, ваша нелепая попытка оправдаться выглядит просто жалкой. Взгляните, братья, вот истинный пример падения некогда благородного человека. Он выдумывает всяческие небылицы вместо того, чтобы смириться и с достоинством ответить на обвинения!
Почти все рыцари поднялись, поддерживая великого магистра Синей Розы, уголки рта которого едва заметно подрагивали – старый мерзавец плохо умел скрывать свои чувства, особенно тогда, когда находился в шаге от столь желанной, почти осязаемой власти. Ведь было известно, что стоящий у трона рыцарь, «шепчущий» королю, самая влиятельная личность в Ронстраде, и именно от его хорошего расположения духа и благосклонности зачастую зависит, жить тебе или умереть.
– Молчать всем! – Со своего кресла поднялся король.
Рыцари мгновенно затихли, даже сэр Рамон напустил на себя испуганный вид.
– Наше королевское величество не позволит нарушать установленный порядок даже таким благородным воинам и защитникам веры, как вы. Мы спешим напомнить вам, сэры, что это не суд общины и вы не принимаете участия в вынесении приговора. Опомнитесь и замолчите! Здесь и сейчас, в этом зале, приговаривается один из вашего числа, один из благородных рыцарских рядов, более того – из первого! Сэры, мы приказываем вам сесть и замолчать!
Все знали это выражение королевского лица. Бледность кожи, делавшая его похожим на призрак, выдавала едва сдерживаемую ярость. Тонкие губы были поджаты, а глаза в полутьме зала казались смолянисто-черными, будто сам Деккер Гордем, а вовсе не король Ронстрада взирал сейчас на высокое собрание. Рука в ало-синей бархатной перчатке лежала на эфесе Меча Лоранов – верный признак того, что его величество сейчас способен утратить хладнокровие и поддаться гневу. Что бы ни говорили об Инстрельде V из королевского дома Ронстрада, были мгновения, когда в его поведении, деяниях и решениях проглядывали до поры дремавшие глубоко внутри родовые черты. И тогда самый добросердечный король из когда-либо сидевших на троне Ронстрада становился похож на своего злобного предка, тирана Инстрельда II. Его фигура враз наливалась некоей грубостью, движения становились скованными, а лицо превращалось в вырезанную из камня маску.