Футболь. Записки футболиста (Ткаченко) - страница 33
Через несколько недель на имя команды — из федерации футбола России —- пришла телеграмма о том, что я дисквалифицирован на два года. К марту месяцу я уже твердо был в составе, и приближался чемпионат, хотя все еще был дисквалифицирован. На мою просьбу — прислать мне трудовую книжку — я получил фигу. Наш администратор десятки раз ездил в Москву со взятками, чтобы решить мою проблему. Деньги брали, обещали, но…
Пора уже было выходить на первые игры, а я все еще был вне закона. И вдруг прибегает ошалевший Иваныч (администратор). «С тебя бутылка, тебе разрешили играть…» Что же произошло? Потом я узнал от кого-то из федерации — один вратарь из российской команды рванул на Украину. Нас обменяли. Как шпионов. Бывало и такое. Через примерно год я получил в каком-то грязном конверте мою трудовую книжку. В графе дальнейших передвижений стояло гневное «Отчислить1» Тогда же в моей трудовой книжке появилась более замечательная запись, которую стоит процитировать в заключение моей украинско-российской эпопеи: «Зачислить игроком заводского комитета Владимирского тракторного завода». Вообще с этими записями в трудовых книжках был цирк, ибо официально у нас не было профессионального футбола. В моей трудовой книжке есть и почище перлы.
Допустим: «Освободить в связи с невозможностью дальнейшего использования». В качестве чего? Кого? Освободить от чего? И потом использовать ведь всегда можно… Или: «Зачислить в команду мастеров класса «А» «Зенит». Кем? В качестве кого?.. Маскировались. Не хотели произносить — футболистом. Игроком — пожалуйста. Но может быть, это и в шашки, и в шахматы, тем более, все завкомовцы целыми днями переставляли от безделья деревянные фигуры. Правда, моему покойному другу Валере Захарову влепили прямо в военный билет в графе «специальность» — футболист. Все смеялись над ним, а он переживал: «Да какая ж это профессия, это ж любовь». Кому-то потом пришло в голову, что у всех наших «профи» была одна на всех специальность — инструктор физкультуры, официально подпадающая под трудовое законодательство. А так, если вы посмотрите в трудовую книжку даже Олега Блохина, то узнаете, что не было такого футболиста, а был с такого-то по такое-то время инструктор физкультуры Олег Блохин. Вот так-то.
Войдя в комнату общаги для ИТР, я увидел в глубине ее кровать, на которой лежал человек, обтянутый простынею до самых губ. Он жевал простыню, едва различимо произнося: «Говорила мне бабка — Климушка, главное — это сормак, главное бабки…». Я остановился, ожидая приветствия, но человек, уткнувшись в потолок, продолжал: «Итак, завтра я получу зарплату, доплату… Надо еще выбить подъемные… итого у меня будет на книжке 6 тыс. четы…» Он увидел меня, вскочил и начал, поправляя свою прическу: «Саня, ты приехал? Как хорошо, мне говорили, что тебя не отпускали…» Это был Хача, Клим Хачатуров, бывший игрок «Локомотива» и харьковского «Авангарда», волею судеб оказавшийся во владимирском «Тракторе». «Ты знаешь, здесь неплохо, только холод советский замучил. Завтрак в 9 утра, первая тренировка в 11. Спим. А то завтра не будет советского рывка», — сказал Хача и залез под простыню с двумя одеялами. На тренировке я действительно увидел, что у Хачи адский рывок с места и классный дриблинг, видно, что на пятачке он мог творить чудеса. Правда, тяжеловат. Ему было 28, и год уже он нигде не играл. Да он и сам это понимал и иногда шутил: «Представляешь, иду на защитника с мячом, показываю влево, и он влево, показываю вправо, и он вправо, я опять влево, он на такт отстает от меня, и я могу проходить мимо него с мячом, но я показал и… остался…» Это «показал и остался» прицепилось за ним во всем. Он не очень выпивал и в компаниях часто пропускал. Ему тут же говорили хором: «Ну что, Клим, показал и остался?» Он нередко говорил о деньгах, все время что-то просчитывая, но я всегда думал, что он больше шутил. К примеру, я предлагал: «Хача, давай шлепнем грамм по сто коньячку?» Хача грустно отвечал: «Нет, я не буду, пей сам, мне дай деньгами». Или усмехался и говорил: «Я не пью, на хлеб мажу». От него я научился всяким словечкам, образным, помогающим в игре, в жизни. Хача просто сыпал новыми для меня тогда словами — «…советская, тварь, красавчик». Слова были не новые, но он так их смешивал, с такой интонацией, с таким мягким, легким армянским акцентом, что я влюбился в его хохмы, шутки. Ну, допустим, как можно не запомнить такое. Если кто-то плохо играл, то Хача говорил о нем: «Не играет, а рубль просит» или «Не играет, тачку возит». Одно и другое очень зримо и выразительно. Действительно, если тяжело бегаешь, то словно тачку перед собой возишь. Клим, Хача, как его ласково все называли, был моим настоящим футбольным другом. Всегда переживал, поддерживал, я тоже привязался к нему. Каждое воскресенье из Москвы к нему приезжала жена Таня и пятилетний сын Артурчик. Они были в разводе, но Хача любил сына, и вот как-то мы пошли в ресторан пообедать вместе, по-семейному. Накрыли нам в банкетном зале, официанты уважали футболеров. Мы тихо обедали, Хача как всегда шутил, а Артурчик ползал под столом. Вдруг он подошел к нам и в протянутой ладошке что-то показал отцу: «Папа, папа, посмотри, я нашел жучка». Хача посмотрел на Артурчика и, не глядя на жука, молвил: «Артурчик, всегда смотри внимательней, может быть это рубль?..» Я бы не стал описывать все его рублевые штучки, если бы не уверен был в том, что напишу о его отношении к деньгам в конце. Пока же Хача властвовал. Мы заходили в кафе перекусить, и Хача укладывал наповал подошедшую официантку набором взаимоисключающих слов: «Девушка, красавица (официантка краснела от комплимента и улыбалась), тварь советская (она смурнела, взрывалась, порывалась уйти), принесите, пожалуйста, милая» и т. д. К началу сезона Клим набрал хорошую форму. Володя Юлыгин проводил тренировки весело, умело, была хорошая конкуренция, и в конце концов каждый нашел свое место, а Хача — на своем любимом левом краю и требовал, чтобы я играл под ним, ибо я, долго сам игравший на краю, знал, как это важно — иметь под собой хава, который играет не для себя, а кормит мячами, то в ноги, то за спину своего крайнего. Он тогда виден. Бедный Хача, ему не суждено как следует заиграть в хорошей в общем-то команде «Трактор», которую сделал практически за два года Юлыгин. На одной из первых игр чемпионата России в Бресте, при полном стадионе и отличном газоне, первые минут двадцать он «раздевал» своего защитника и делал проходы с прострелами в центр.