Он купил куколку. Продавщица завернула ее, и он положил сверточек в боковой карман, перевернув его, чтобы куколка лежала не вниз головой, как ее подала девушка, а в нормальном положении.
Когда Виктор вернулся домой, Маша сказала:
— Сейчас разогрею ужин, — и отложила в сторону свое шитье.
И снова, как там, в зале горкома, Дубравину стало обидно за Машу. Он усадил ее на диван и стал рассказывать о собрании. Она слушала молча. На лице ее была радость. Когда Виктор окончил, она попросила, чтобы он еще раз и со всеми подробностями, не торопясь пересказал, как он шел на сцену, и как весь зал аплодировал ему, и кто из знакомых там был.
— Ну что ты, Машенька, — взмолился он, вставая. — Вот поставь куда-нибудь. — И он достал из кармана свою покупку.
— Что это? — поднялась и она.
— Да так, безделушка, — небрежно ответил Виктор Степанович.
— Ничего не понимаю. В куклы у нас некому играть, да и где ты ее взял, не на активе же?
— На активе, — сказал он, словно оправдываясь. — Для тебя купил… Ничего подходящего не было, понимаешь?
— Для меня?.. Ты там подумал обо мне, да? — Лицо у нее стало серьезным, озабоченным.
— Ну да, вот видишь… совсем безделушка… пятьдесят копеек стоит… просто так… — Он говорил и видел, что Маша сейчас заплачет, и не знал, что еще сказать.
И она действительно расплакалась и, не выпуская из рук куколки, обняла его, а он не стал успокаивать ее или задавать вопросы, а только гладил ее волосы.
Потом она поставила куколку на комод, на самое видное место, и сказала:
— Будем ужинать.
Она вышла в другую комнату, вернулась с чистой скатертью и в другом платье, начала накрывать на стол не в кухне, как обычно, а в большой комнате. То и дело поглядывала на комод, а когда выходила, на куколку смотрел Виктор, Он неожиданно заметил, что у куколки вовсе не обиженный, а просто удивленный вид и совсем не хочется ей плакать, а складки у губ, потому что она сейчас улыбнется. И как только ему могло померещиться, будто она обижена…
На следующий день Владимир Чеботарев узнал все, что говорил секретарь горкома. С тех пор он и стал придираться к Дубравину. Делал это очень умно и не грубо. Он был находчив и остроумен и умел безобидными на первый взгляд шуточками высмеять человека. Виктору трудно было сладить с ним, и он начал просто избегать Чеботарева. Но тот не сдавался. Стоило Дубравину выступить на собрании, как он находил повод, чтобы свести это выступление на нет.
Когда обсуждался поступок машиниста Гарченко и Виктор предложил не наказывать его, все знали, что Чеботарев потребует сурового наказания. Так оно и оказалось в действительности.