— Сдаюсь, — сказал я и налил себе полный бокал вина.
Больше всего меня раздражало, что эта девушка действительно казалась мне знакомой. Но ведь и по поведению, и по внешнему виду ей нельзя было дать больше семнадцати. Мы не могли встречаться.
— Фехтовать тебя научил Бенедикт? — спросил я.
— Да.
— Кто он тебе?
— Конечно, любовник. Он одарил меня мехами, осыпал бриллиантами и между делом научил фехтовать. — Она вновь засмеялась.
Я продолжал изучать ее лицо.
Да, это было возможно…
— Печально мне, — сказал я.
— Почему?
— Бенедикт не дал мне пирожок.
— Пирожок?
— За сообразительность. А сейчас — поздно. Ведь ты его дочка, верно?
Она покраснела.
— Нет. Но ты почти угадал.
— Внучка?
— Э-э-э… не совсем.
— Прости, не понимаю.
— Он любит, когда я называю его дедушкой. На самом деле Бенедикт мой прадед, отец моей бабушки.
— Вот оно что. А с кем ты живешь в поместье, когда Бенедикт уезжает?
— Одна.
— Где же твои мать и бабушка?
— Они погибли.
— То есть как?
— Умерли насильственной смертью. Их убили, когда Бенедикт находился в Эмбере, и с тех пор он ни разу там не был. Я думаю, он не хочет оставлять меня без присмотра, хоть и понимает, что в обиду я себя не дам. Ты тоже мог в этом убедиться.
Я кивнул. Теперь мне было ясно, почему Бенедикт решил стать Протектором Авалона. Он не мог жить с Дарой в Эмбере. Более того, он не имел права говорить о ее существовании никому из нас, включая меня, — слишком велика была вероятность, что его начнут шантажировать. А следовательно…
— Я думаю, Бенедикт, уезжая, запретил тебе появляться в поместье, — сказал я. — Он будет недоволен, что ты не послушалась.
— Ты такой же, как он! Я уже не ребенок!
— Разве я сказал, что ты ребенок? Но ведь Бенедикт уверен, что ты живешь там, куда он тебя отвез. Верно?
Она ничего не ответила, и наша трапеза продолжалась в неловком молчании. Я решил переменить тему разговора.
— И все-таки, откуда ты меня знаешь?
Она дожевала бутерброд, выпила глоток вина и усмехнулась.
— Я видела твой портрет.
— Какой потрет?
— На гадальной карте. Когда я была маленькой, мы с дедом часто играли в карты. Я знаю всех своих родственников — тебя, Эрика, мужчин со шпагами, женщин в красивых платьях. Поэтому..
— У тебя есть своя колода?
— Нет. — Она тяжело вздохнула. — Дед не разрешает мне трогать карты, хотя у него много колод.
— Вот как? А где они лежат?
Она посмотрела на меня, прищурившись. Черт побери! Неужели я разучился блефовать?
— Одну колоду он всегда носит с собой. Где остальные, я не знаю. Зачем тебе? Если ты захочешь увидеть портреты своих братьев и сестер, разве он тебе откажет?