– Ну, во-первых, у тебя не получится...
– Что так?
– Да ты даже гнев вызвать не можешь!
– А наоборот – смогу!
Васька с сомнением хмыкнул:
– А во-вторых, ты же не себе, ты ГАМИГИНУ план завалишь!
Ярик улыбнулся. Именно этого он и хотел:
– И в наказание он отправит меня на землю. На то и расчет.
– Чокнутый! Просто чокнутый демон! С кем я работаю, с кем играю?!
– Валетов убери...
– Нет, это немыслимо. – Васька проигнорировал замечание про валетов. – Как твой друг, я просто обязан тебя остановить!
– А я думал, ты мне поможешь.
– Я?! Да скажи спасибо, что я не бегу доносить на тебя прямо сейчас! С Гамигином у меня свои счеты...
Ярик захихикал. Все-таки демоны похожи на людей уже тем, что одинаково не любят начальство.
– Ну Вась...
– Ладно, и не побегу! – милостиво согласился Васька. Все равно у тебя ничего не выйдет.
– Выйдет, вот увидишь.
– Спорим? Если отправишься на землю, так и быть, прощу тебе полпуговицы. А нет – вдесятеро должен будешь!
Васька умеет во всем находить выгоду, вот и сейчас решил подзаработать.
– Если поспорим, ты же мне мешать начнешь!
– Никогда! – Ах, какие честные глаза. – Мне просто интересно, как далеко может зайти такой чокнутый, как ты. И чем это может кончиться.
В чердачном окне за спиной послышалась возня. Вот и души пожаловали: спасай – не хочу! Школьники, лет по тринадцать, ворвались на крышу, прошли сквозь негодующего Ваську, громко болтая, уселись на край, продели ноги сквозь решетку низеньких перил. Они прогуливали школу и любовались утренней Москвой. Им было хорошо и красиво.
– По рукам! – Ярик смахнул карты, и они закружились-западали во двор, на крышу гаража, где в ближайшие годы не будет ремонта, зато появится надпись: «Кристина дура».
Школьная спортплощадка с крыши Никитиного дома прекрасно видна, а крыша с площадки – нет. Кому пришло в голову устраивать физру в последний день учебы?! Да еще первыми уроками!
Ребята, чьи родители рано уходили на работу, смотрели дома десятый утренний сон. У Никиты же дома был отец (взял отпуск на днях), у Лехи – бабка (при ней не поспишь), у Дэна – мать (тоже в школу выгнала). Мальчишки сидели на крыше, болтали и смотрели, как бродит по пустой площадке злющий физрук Михалыч. Он расхаживал туда-сюда, сунув руки в карманы, пинал врытые в землю шины и наверняка ругался себе под нос.
– Маски-шоу! Интересно, к завучу жаловаться пойдет?
– За пивом он пойдет!
– Не, у него еще пять уроков...
– Думаешь, кто-то явится?
Мальчишки болтали, Михалыч бродил по площадке, не подозревая, что на него смотрят и обсуждают его планы. А Никита думал: «Вот так вот живешь и не знаешь, с какой крыши за тобой следят». Он не жалел физрука, – чего его, вредного, жалеть, – просто думал. Тополиный пух – майский снег радостно забивался в ноздри. Горячая от солнца жесть на крыше жгла ноги и седалище.