Алексей оглянулся на Корнейчик. Как ни странно, но то, что на ее глазах в очередной раз кого-то убили, успокоило девушку. На ее лице уже не было страха, а лишь выражение обреченной усталости. Демидову вдруг захотелось ободрить Корнейчик. «В конце концов, – отрешенно подумал он, – она же не виновата, что связалась с такими костоломами, как мы с Вовкой…» Но вместо добрых слов утешения он, сердито засопев, проговорил:
– Нюни подбери, Пигалица. Если мы будем рыдать по каждому убитому уроду, нам с ними воевать станет некогда… Пошли! Только пригибаться не забывай, а то башку прострелят.
Аня удивленно посмотрела на Демидова, но ничего говорить не стала. Она видела, как Купец ловко обшарил карманы комбинезона убитого им бандита. Довольно урча, он забрал у того несколько магазинов к «стерлингу», немного подумав, засунул их в карман «маскарадного» сюртука, потом поднял пистолет-пулемет и забросил его ремень себе на плечо. Все это он делал сидя на корточках, стараясь быть незамеченным со стороны поднятой рольставни.
– Эй, месье! – раздалась откуда-то сбоку тихая французская речь. – Что с вами? Вы живы?
– Да, месье, не беспокойтесь, – так же тихо ответила Корнейчик.
– Идите сюда…
– Что там? – встревоженно спросил Демидов, перебрасывая «стерлинг» на грудь. – Кто это?
– Француз-санитар, – ответила Аня, выпрямляясь в полный рост. – Зовет нас…
Она огляделась, ища француза глазами, но в тот момент, когда заметила движение справа от лифтовой двери, ее ноги оторвались от пола, и она, на пару мгновений повиснув воздухе, шлепнулась на руки Купцу. Тот мгновенно прижал девушку к себе.
– Вы ненормальный! – громко возмутилась Аня, тщетно пытаясь вырваться из огромных ручищ Демидова. – Что вы делаете? Это же санитар, который приехал на лифте вместе с нами!
– Месье, месье, – словно подтверждая ее слова, прокричал кто-то из-за гроба. – Это я, санитар. Меня зовут Дюбуа… Серж Дюбуа. Я сейчас выйду…
Над гробом осторожно, держа руки над головой, поднялась чья-то высокая фигура, в которой угадывался один из четверых санитаров, пришедший вместе с Бертраном к ним в палату незадолго до того, как ее обстреляли. Свое оружие француз предусмотрительно навесил на мизинец своей левой руки. Чертыхнувшись, Демидов тоже поднялся во весь рост.
– Придурок лагерный, – проворчал он, хватая Корнейчик за руку и таща ее к стоящему у гроба санитару. – Я же его пристрелить мог! Ладно, проехали, давай показывай свой гараж!
Француз вопросительно посмотрел на Анну. Та, опуская обзывательства и иносказательные выражения, перевела только одну фразу, которая касалась гаража. Санитар радостно закивал, что-то лопоча и показывая на светящуюся надпись: «Вход в гараж».