Но из этого лагеря узников выдавали большевикам и титовцам. О судьбе попавших в руки СМЕРШа автор могла только догадываться. О судьбе югославских антикоммунистов она знает из рассказов тех, кто непосредственно передавал их в руки титовцев, которые зачастую, не стесняясь свидетелей, с особой жестокостью расправлялись со своими противниками.
Любопытно, что западные «демократы» старались передать грязную работу по насильственной выдаче в руки злобных и мстительных представителей «Богом избранного народа», которые в свое время совершили большевистский переворот и завоевали Россию как горючий материал для мировой революции, где «на полном маразматическом субстрате выдвинулись евреи — чуждые и враждебные всей старой России» (академик В.И. Вернадский). Они же до сих пор обирают Запад, особенно Германию и Австрию, под предлогом гитлеровского геноцида и разворовали богатства современной России. Любое же проявление русского национализма объявляют экстремистским и с ожесточением борются с ним через подвластные им СМИ, а также с помощью коррумпированных российских чиновников и депутатов законодательных собраний различного уровня. Эта борьба идет чуть ли не под старым лозунгом «Выжечь антисемитизм!», когда за слово «жид» десятки тысяч «ставились к стенке» или оказывались в лагерях и тюрьмах (20-е и 30-е годы прошлого века). Между тем в словарях Даля и Ожегова это слово означает просто еврей. Почему-то слово хохол, кацап, москаль и др. не вызывают ожесточения, а слово «великоросс», благодаря «выжиганию антисемитизма», почти исчезло из употребления.
Составители сердечно благодарят всех, кто пожертвовал средства на издание настоящего сборника:
Александра Никольского (Россия), Евгения Хохлова (Россия), Тамару Гранитову (США), Анну Горбацевич (США), Александра Палмера (США), Андрея Залесского (США), Георгия Вербицкого (США).
Михаил Петров
ВОСПОМИНАНИЯ СТАРОГО КАЗАКА
Прошел мой век, как день вчерашний,
Как дым, промчалась жизнь моя.
Как-то мой друг сказал: «Если нашу трагическую историю описать языком Тургенева, то получится два, а то и три «Тихих Дона». Я с ним согласился.
Моя жизнь разделилась на две части: тяжелая и трагичная до мая 1945 года и не менее страшная и тяжелая позднее. И ныне с «высоты» 80 лет я помню почти все. Помню единоличную жизнь на хуторе — и сейчас бы показал, где была наша земля. С трудом мы приобретали сельхозинвентарь и к 1929 году во дворе уже был полный набор: всевозможные плуги, косилки, самоскидка и — гордость деда — сноповязка. Для нее он даже сделал специальный навес. Помню разговор отца со своим старшим братом о покупке в кредит на 20 лет американского трактора «Фордзон».