— А что это такое — каторга?
— Поедешь — узнаешь! — был ответ.
Да и вправду, мог ли я когда-нибудь подумать или во сне увидеть, что я буду каторжником??
* * *
А дальше — этап. Около месяца мы просидели в Новосибирской тюрьме; потом — Пермь, Котлас, Инта, Воркута.
Примерно в феврале 1946 года спецвагон привез нас, как нам сказали, в «Ворпункт», то есть в знаменитую Воркуту. Этот город возник уже при советской власти, и когда жители хотели придумать себе городской герб, то кто-то в шутку предложил изобразить на нем… череп и перекрещенные кости. Один Бог знает, сколько человеческих костей было уложено в основание этого места. Где-то я прочитал, что уголь на реке Воркуте геологи нашли еще до революции. Доложили Царю и на карте показали, где находится это место. Царь написал резолюцию: «Там человеку жить нельзя». Не знаю, правда это или нет, но коммунисты доказали обратное. Человек там может жить. Хоть на костях мертвецов, но все равно — может…
По пути следования спецвагон пополнялся новыми партиями заключенных, так что в Воркуту прибыло человек 40, а выехало сначала 21 человек.
На одной из станций к нам бросили молодых ребят лет по двадцати. Я лежал на верхней полке. Все распределились понизу, а одному места не было. Он встал на нижние нары, и говорит мне:
— Дедушка, вы можете немножко подвинуться?
Я подвинулся, и он сел около меня. Разговорились. Оказывается, «внучек» всего на четыре года моложе меня.
— Да, — подумал я, — на кого я похож, когда нас месяца три-четыре не брили и не мыли?
На пересыльном пункте всех разделили на две группы: ЗК и КТР.
ЗК — это заключенные по уголовным делам: убийцы, воры, рецидивисты. Могли в эту группу попасть и политические, но с малым сроком заключения. В тюрьме г. Котлас к нам подсадили одного «политического» — мужика лет 40. Ему дали 10 лет за воровство 2 кг зерна кукурузы. После зачтения приговора он сказал: — «Что это за власть, которая за 2 кг кукурузной сечки (битые зерна) дает 10 лет лишения свободы?» Он сошел с ума и его забрали в медпункт.
КТР — это каторжники, политические. В основном, к ним относились осужденные по Указу ПВС от 19 апреля 1943 года. По статье I этого Указа осуждены все власовские и казачьи генералы, в том числе и командир XV казачьего кавалерийского корпуса генерал-лейтенант Гельмут фон Паннвиц. Их приговорили к сметной казни через повешение.
По статье II давали 15–25 лет тяжелых каторжных работ в отдаленных северных районах с последующим поражением в правах на 5 лет.
Для КТР была введена особая форма одежды. С шапки срезался передний козырек и на его место пришивался белый лоскут ткани размером примерно 10x15 см. На правой ноге, выше колена, в брюках прорезалась дыра и тоже закрывалась лоскутом белого материала. На спине, между лопатками, в бушлате также прорезалась сквозная дыра и латалась белым лоскутом, но уже размером 15 х 20 см. По особому списку каждому присваивался каторжный номер. Как я потом понял, он составлялся по алфавиту: А-1, А-2, А-3 и так до 999. Дальше шли Б-1, Б-2 и так далее. Когда мы приехали, то нам давали буквы Ч, Ш, Щ, и где-то к апрелю 1946 года первый алфавит был исчерпан.