— Сукин я сын! Много показалось 10 лет! Предупреждал же умный человек — гонение сегодня на нашего брата, надо переждать кампанию! Ох, и дурак же я! Характеристика, видишь ли, хороша!..
* * *
Дорога в родной хутор
Долгожданный день 22 марта 1952 г. — окончание спецпоселения Петра. Упросил начальника участка убедить «хозяина» подписать заявление и пошел к зам. нач. шахты Безгодову Алексею Федотовичу с заявлением на расчет. А тот начал уговаривать Павлова подписать договор на три года с выделением подъемных 3 тысячи рублей. Пошлем, мол, на курсы повышения квалификации и т. п. посулы. Петр свое:
— Не могу дальше работать! Гудок в 22 часа в 3-ю смену, а у меня мурашки по телу!
— Уголь нужен стране, кто же добывать будет? Уедешь в свое село, чем топить будешь?
— Я свое добыл! Аж с верхом. А топить буду бурьяном и соседям закажу, чтобы не топили углем, — жмурясь от навернувшихся слез, отвернулся Петр.
Начальник участка Казанин к Безгодову: — Как друга тебя прошу!
— Ладно, Федор Федорович, только сам отнеси заявление в личный стол. Молчком оформи, чтобы не хлынули остальные за расчетом.
Получил Петр трудовую книжку. Там не указан стаж с сентября до марта работы на шахте «Ягуновской». В конце записано, что уволен в связи с окончанием срока. Получает казак расчет, ребята спрашивают.
— Ну, что, все?
— Молчите, пока не сяду в поезд.
Даже нормально не мог попрощаться с близкими ему людьми.
И пошло — кто договор, кто расчет. Давали временные паспорта на 6 месяцев с указанием, что согласно справки об освобождении. Немногие тогда вернулись домой. Руководители предприятий там боялись принимать, не доверяли ответственную работу. В рабочих коллективах всякий люд, причем годами воспитан на травле друг друга, а уж за «родную партию» и ее парторгов и говорить нечего. Что-то придумали или услышали о прошлом казаков и пошли угрозы. Ненависть к казакам безподобная, унижения — не рассказать.
В конце 1955 года в Москву впервые в истории СССР прибыл руководитель капиталистической страны — канцлер Аденауэр, чтобы добиться освобождения своих немцев. На встрече с советскими руководителями он сказал:
— Ни в чем не повинные люди, ввергнутые в водоворот войны… ныне наши страдают у вас, ваши страдали у нас и у вас на своей родине. А настоящие виновники войны живут и здравствуют…
Хуторец Павлова вспоминал:
— Сидел с нами цыган, хорошо гадал, угадывал, когда посылка придет. Так не поверили ему, как нагадал нескольким заключенным, что нас освободит немец.
А когда открыли ворота и начали давать справки об освобождении, то цыгана до самых ворот несли на руках. После визита Аденауэра начали освобождать и наших заключенных.