Аргерд был ревностным распространителем новой веры, и потому, наряду с непримиримыми врагами, обрел и надежных соратников, прежде всего – среди пограничных князей, в жилах которых давно уже не текла чистая кровь ариев, которые стремились к ослаблению царской власти. Но брат Володар упорствовал… Никакие доводы не убеждали его, и более – он разбивал все измышления Аргерда, заставляя того раз за разом искать утешения и помощи у отшельника. В один из таких моментов Аргерд познал еще одну великую мудрость: «У истинно верующего нет иной семьи и иного рода, кроме других уверовавших, и нет иных врагов, кроме пребывающих в языческом или еретическом нечестии…» В первый миг царский брат в ужасе отшатнулся, но подумал… и очередной раз припал к ногам отшельника, восхищаясь божественной мудростью учителя.
А еще разладу братьев способствовала эльфийка Таарья. Уверовав в Небесного Господина, она поднялась до вершин отречения от плоти, ибо тайно провела несколько ночей в одной постели с Аргердом, но не поддалась плотским искушениям, хотя и ее, и его они терзали постоянно. Брат об этом не знал – и вряд ли узнает. Так или иначе, пусть он и дальше пытается удержать ее в идолопоклонстве, предлагая царство и власть! Что есть все мирское перед бессмертием души?
Как только дороги, ведущие от закатных границ в Русколань, возвратились в прежнее состояние после распутицы в начале лета, в столицу Арьяварты прибыло посольство из Галогаланда. Как и было условлено, во главе посольства была сама Морра Линдхольм, женщина, чье имя уже было известно всем окрестным народам, а позднее – и вовсе ставшее нарицательным. Будучи, как и полагается вождям, великолепной наездницей, она заметно выделялась среди непривычных к дальним верховым путешествиям спутников – хирдманнов. Они, угрюмо и недоверчиво бросавшие взгляды вокруг, тем не менее следовали за своей гроссдроттнинг, решившись даже на откровенный риск – оставить боевые корабли в чужом порту… Володар хорошо знал характер этого северного народа, во многом очень близкого ариям, и смог оценить лидерские качества девушки, которая была даже младше его самого. Во главе кавалькады всадников-бояр и сверкающей бронями конной гвардии он ждал посольство, чтобы сопроводить его по всем правилам и оказать прием, достойный величайшей из держав людей с белой кожей.
Страшно даже подумать, чем был Галогаланд до самого недавнего времени. Вечные морозы, дыхание умирающего ледника, снежные бури и короткое, словно в насмешку, холодное лето держали прибрежные людские поселения в постоянной опасности. Еще более жестокой была борьба за выживание там, где люди решались продвинуться в глубь материка – бывало достаточно одного месяца холодов, чтобы целое селение вымерло до последнего человека. Поэтому те, кто выживал в таких условиях, не жалели слабых и увечных, обрекая их на смерть, и не видели ничего предосудительного в непрекращающейся войне всех против всех. Однако что можно было взять в таких же бедных прибрежных поселках, как собственный? И, сооружая корабли, предназначенные для боя и транспортировки большого числа грузов, жители Галогаланда устремлялись к перекресткам оживленнейших морских торговых путей, выбирая ремесло пирата. Возвращались не все – и потому семьи в Галогаланде часто состояли сразу из нескольких мужчин и женщин, чтобы со смертью одного воина его жена не перестала рожать. В смертельных битвах, на самом краю мира белых людей рождалось само понятие: “викинг”…