Значит, она размышляла об этом и представляла его романтичным человеком! Это польстило Адаму, но в ту же секунду он подумал, что это именно он предал ее.
— Не такой уж и отчаянный я был, просто мне было скучно.
Может, все, что он делал, и казалось рискованным для такой правильной девочки, как она.
— Ты был отчаянным! — настаивала она.
— Ну например? — парировал он.
— Ты проехал по трубе вниз на Гленморской плотине.
— Очень глупо и легкомысленно.
— Ты прыгал на мотоцикле с обрыва, где раньше была радиостанция.
— Ну вообще-то это был не обрыв. Кроме того, я сломал тогда руку, и мне накладывали швы.
— У тебя до сих пор шрам.
Он потрогал свой подбородок:
— Что, правда?
— И ты прыгал на мотоцикле с этого же обрыва неделю спустя, хотя рука была в гипсе.
— Я уже забыл об этом.
Но теперь он вспомнил. Это был не обрыв. Просто большая куча земли и песок внизу. Песок там был мягкий, однако приземлился он неудачно. Это не остановило его, и он повторил прыжок уже со сломанной рукой.
Тогда был день, очень похожий на этот, потому что Адам с кристальной ясностью мог вспомнить ощущение свободы, когда он подъезжал к краю обрыва, момент, когда мотоцикл взлетал в воздух и он был в небе. Он счастливо вздохнул.
— Я так и знала, — сказала она. — Это твои счастливые воспоминания.
Да, так оно и было. Он также помнил радостный свет ее глаз и что он был ради него готов на самые безрассудные поступки.
— Тебе это тоже нравилось!
— Нет, не нравилось! Я пугалась до ужаса, когда ты совершал такие сумасшедшие и опрометчивые поступки.
Но это была не вся правда. И он понял это по нежному румянцу, покрывшему ее щеки.
— Ты была очарована этим, — упрямо возразил он. И ждал опровержения, которого, однако, не последовало. Вместо этого она сменила тему разговора:
— Ты курил!
— Я считал, что это круто. Даже не безрассудно смело, а круто.
— Первый, кто залезал в реку, и последний, кто из нее вылезал. Первый, кто был арестован, и единственный, кого арестовали.
— Ну это была не моя вина. Я не знал, что Мерфи угнал эту машину.
— Да мне даже не разрешали ходить по той стороне улицы, где шел Мерфи!
— Ну вот видишь: хорошая девочка и плохой парень. Натали Вуд и Джеймс Дин[1]. Так всегда бывает.
— Адам?!
Он поднял голову, закрыв глаза от солнца рукой.
Стройная, красивая блондинка улыбалась ему.
— Шона?
— Первый год обучения… — сказала она, польщенная, что он вспомнил. — Как ты? Все еще в Торонто?
— Ну да, скоро возвращаюсь. Виноват, не позвонил.
— Это, должно быть, твоя жена?
— Нет. Это мой друг, Виктория Брэдбери.
Он почувствовал, что Тори сзади него напряглась и одарила его неодобрительным взглядом, прежде чем поднялась и протянула руку Шоне.