— Еще бы не помнить…
— А тогда мое настроение было «бамбуковое», со всякими предчувствиями… Недаром я до сих пор холостяк… Ведь я навсегда расставался с русалкой, на которую раньше молился. Знаешь, любил ли ее?..
— Знаю.
— Но не испытал, что значит обмануться в любимой женщине… Это действительно несчастие… Можно слабой твари и раскиснуть. И помнишь, как я раскис?..
— Совсем раскис…
— Да так, что, не образумь ты меня, не устыди вовремя — пустил бы пулю в лоб… И, как видишь, не считаю себя несчастным оттого только, что меня пустила в трубу красивая русалка… А ведь ты счастлив, Виктор Иваныч, и… вдруг предчувствия…
— Оттого и не хотел идти в плавание, что счастлив, и не тянет меня в плавание…
— Да многих ли тянет?.. Только карьерные соображения… А матросы так идут поневоле в дальнее плавание… Ведь не моряки — русские мужики. Море им непривычно и страшно, что не мешает им быть отличными матросами и из-за страха и за совесть… Ты прежде любил море… Понятно, что теперь разлюбил его и не хочется идти… Однако не воспользовался же предложением небрезгливого товарища.
— Еще бы.
— А если б послали на войну?.. Не хотел бы, а пошел.
— И теперь иду, но это другое дело. И знаешь ли, чего я не понимаю?
— Назначения?
— Именно. Кто мог удружить мне?
— Начальство… Сообразило, что ты дельный капитан и любим матросами… Эти беспощадно суровые, так называемые лихие капитаны, дантисты и поклонники порок, значит, выходят из моды. И уголь не будет так дорог… И матросы не будут бесправными… И во флоте новые песни, как везде. В наше время обновления после крымской войны… И сердись не сердись, Виктор Иваныч, а я рад за команду «Воина»…
И доктор, один из тех идеалистов шестидесятых годов, который и в своем маленьком деле применял свои гуманные взгляды, с обычной страстностью стал говорить о тех чудных надеждах, которыми он был полн в это горячее время освобождения крестьян и других реформ…
— Однако и рюмку водки пора выпить за твое здоровье! — заключил доктор.
— Мы завтракаем в кают-компании… Сию минуту полдень, и нас позовут… Так смотри, голубчик… навещай моих… За Викой присматривай…
— Буду… А ты, Виктор Иваныч, смотри не того… не распускай себя…
В эту минуту вошел старший офицер и сказал:
— Милости просим, Виктор Иваныч и доктор, к нам, в кают-компанию…
Кают-компания была полна провожающими и хозяевами-моряками, отправляющимися в дальнее плавание.
Огромный стол, над которым висела большая лампа и по переборкам каюты горели свечи в кенкетках, сверкал белизной белья, сервизом и хрусталем и заставлен был закусками и бутылками.