Затем раздавались чокания и новые тосты. Пили за капитана, за дам, за адмирала, за всех офицеров. Пили за мужей и жен, женихов и невест. Молодой судовой врач догадался предложить тост за команду…
Дамы снова начали утирать слезы. Монументальная дама со слезами на глазах советовала Василию Ивановичу беречься и шептала о супружеском долге. Василий Иванович только пожимал плечами и не краснел потому, что и без того был красен после мадеры, шампанского и шартреза. Два жениха, лейтенант и младший механик, приуныли и тихо повторяли клятвы.
— Смотри, Ника! — шептала пикантная брюнетка.
— О, Надя…
— Не транжирь денег, Анатолий! — говорил адмирал.
— О, папа!
Кофе был выпит. И в каюту вошел сигнальщик и доложил с вахты:
— Пары готовы. Скоро «опанер»!>*
Капитан встал из-за стола и, простившись со всеми провожающими, вышел наверх и поднялся на мостик.
— Всех наверх, с якоря сниматься! — раздалась команда вахтенного мичмана.
Еще последние прощания, и провожавшие перебрались на пароход. Сходня была убрана.
— Ход вперед!
«Воин» тихо двинулся. Двинулся в Кронштадт и пароход.
С парохода и с корвета раздались прощальные приветствия.
Матросы снимали зюйдвестки и крестились на Кронштадт.
— Прощай, Россия! — воскликнул кто-то.
Корвет пошел полным ходом и, обменявшись с Кронштадтом салютом, через четверть часа был в море…