— Я и мечтаю-с, Виктор Иваныч… И как думаете, о чем?
— Не догадываюсь, ваше превосходительство!
— О том, что объяви нам Англия войну, так с такими матросиками, как наши, да с таким духом, как у нас, — раскатали бы мы англичан… Главное — дух… Что-с?
— Наверное, ваше превосходительство! — ответил капитан. И в то же время, сохраняя почтительно официальный вид хорошо вышколенного подчиненного, подумал: «Не то говоришь ты, адмирал! Нам не сунуться в море. Спрячем свой флот в Кронштадт и простоит он там! И теперь больше стоим, чем плаваем».
На это капитан, впрочем, не претендовал.
Как и адмирал, он не любил плаваний, которые так издергивали нервы осторожного до боязливости человека, не уверенного ни в себе, ни в тех судах, которыми командовал, пока благополучно «выплавывал» ценз.
Командовал «Грозящим» он только два месяца и, разумеется, не знавший его качеств (раньше он управлял броненосцами другого типа), был доволен стоянкой в Транзунде и, не без страха ответственности за свой семимиллионный броненосец, думал о переходах по Финскому заливу. Того и гляди… беда!
— Как фамилия этого комендора, Виктор Иваныч? — спросил Адмирал, указывая коротким белым и пухлым пальцем на Отчаянного, распоряжавшегося у орудия.
— Митюшин, ваше превосходительство!
— Бравый комендор… Любуюсь им, Виктор Иваныч!
— Усердный матрос, ваше превосходительство… Не правда ли, Иван Петрович?..
Старший офицер, длинноногий и худой капитан второго ранга, лет за тридцать, в очках, с академическим значком на груди поношенного сюртука, озабоченный, раздражительный и несколько ошалевший, точно человек, что-то позабывший, и своей фигурой, и удлиненной формой лица с длинным носом, и круто срезанным лбом напоминал собою болотную птицу.
Он порывисто подтвердил аттестацию капитана и, обращаясь к адмиралу, прибавил:
— Умный и способный матрос, ваше превосходительство!
— А поведения?
— Благонадежного, ваше превосходительство.
— Значит, не «закатывает»? — добродушно спросил адмирал и рассмеялся тихим мелким смехом.
— Трезвый…
— Так сделали бы его унтер-офицером! — в форме совета промолвил адмирал.
— Он уже на виду к производству… И боцман бы вышел хороший, ваше превосходительство.
— То-то я сразу заметил матроса… И лицо открытое… — промолвил адмирал.
Когда артиллерийское учение было окончено, старший офицер подошел к Митюшину и сказал:
— Молодцом, Митюшин! И адмирал тебя заметил.
— Слушаю, вашескобродие! — вымолвил матрос вместо обычного ответа — «рады стараться».
— Старайся, Унтер-офицером будешь!
По-видимому, это обещание не обрадовало Отчаянного. Он промолчал, и когда старший офицер пошел далее, выступая длинными шагами и поворачивая по сторонам голову, Митюшин усмехнулся и мысленно произнес: