Последнюю фразу он произнес с плохо скрываемой злостью.
– Вообще-то вы сами, принимая меня на работу, упомянули о том, что всякие теракты начались в отношении ваших компаньонов, а вы, опережая события и не желая становиться жертвой, решили подстраховаться, потому и обратились ко мне. И стоит ли объяснять, что при таком раскладе все, что происходит с вашими компаньонами, так или иначе касается вас? И решая их проблемы, я тем самым решаю и ваши? И вообще возьмите себя в руки! Вы же мужчина, черт подери, что вы сопли развесили?
Я говорила намеренно жестко и даже грубовато, поскольку знала, что на таких мужчин, как Ильичев, в ситуациях, требующих мобилизации душевных сил, полезен именно такой тон. Если начать с ними рассусоливать, они вообще деморализуются. Так произошло и на этот раз – мой тон оказался верным.
– Извините, – медленно проговорил Ильичев, доставая из кармана платок и протирая запотевшие стекла очков. – Черт знает что со мной происходит, нервы сдают! Конечно же, едем. Что там хоть случилось-то?
– Пока не знаю, – не стала я ничего рассказывать. – Будем надеяться, что все обойдется.
Увы, ничего не обошлось. Я поняла это, когда увидела натекшую на полу в прихожей темную лужицу крови, струйкой стекавшую по лестнице сверху. Ступая на цыпочках, я поднялась на несколько ступенек и обнаружила тело.
Алексей Федорович Бабурин полусидел на лестнице, прислонившись к перилам. Голова его склонилась на грудь, а в груди торчала рукоятка ножа. Темникова, осмелевшая при моем появлении, также поднялась по ступенькам, но, увидев своего гражданского супруга в столь ужасном положении, отпрянула назад и заголосила, закрывая рот ладонью.
– Замолчите! – приказала я.
– Может быть, вызвать «Скорую»? – предложил Ильичев, робко выглядывающий из-за моего плеча.
– Бесполезно, она ему уже ничем не поможет. Разве что констатировать смерть, – проговорила я.
Темникова выдала еще один вопль, полный ужаса, и, совершенно обессиленная, опустилась прямо на залитые кровью ступеньки. Ильичев неожиданно издал какой-то сдавленный звук. Я удивленно повернулась к нему: лицо Владимира Николаевича было примерно такого же цвета, как после того, как Николай Иванович Куропаткин угостил его стаканом водки на голодный желудок. Промямлив «я сейчас», Ильичев опрометью бросился вниз по лестнице и рванул дальше по коридору. Я пожала плечами. Мужики какие-то нежные пошли, право слово!
– Вы бы не сидели здесь, – обратилась я к Темниковой. – У вас кровь на юбке!
Темникова, находившаяся в какой-то прострации, теперь испуганно воззрилась на подол модной пышной юбки. Край ее был измазан кровью.