Здесь не было людей. Даже тех редких прохожих, что встречались у их дома. Тут будто вымерло все.
Разбежались? Убиты?
Морозов сознательно свернул с дороги, зашел осторожно во двор. Увидел давно прогоревшее кострище на том месте, где когда-то была песочница.
Тут жили.
— Эгей! — крикнул Игорь. — Эй! Есть кто живой?
В тумане его крик прозвучал глухо.
Где-то тихо капала вода.
Игорь подошел к кострищу. Под ногу попался брошенный котелок. Какие-то тряпки. Хорошо сохранившиеся высокие ботинки с крепкой шнуровкой, по нынешним временам — сокровище.
— Эгей!
Снова нет ответа. Морозов подобрал ботинки, связал шнурки, перекинул через плечо. Направился к ближайшему подъезду.
— Эг…
Крик застрял в горле.
В белесой пелене наметился темный силуэт. Руки, ноги… И нелепо свесившаяся на бок голова.
Игорь зажмурился, стиснул зубы так, что хрустнуло в челюсти.
Подошел ближе.
Повешенный был мужчиной. Вывалившийся язык, выпученные глаза. Его повесили на петле-удавке, самой простой и самой мучительной. Наверное, долго хрипел, царапая горло и дрыгая ногами…
С дерева с карканьем сорвалась ворона. Игорь вздрогнул. Мертвец медленно повернулся вокруг оси, словно отворачиваясь от Морозова.
— Твою мать…
Игорь сделал несколько шагов к подъезду, но там столкнулся с еще одним трупом.
Женщина. Ворох юбок, грязные босые ноги неестественно подвернуты под себя. Лица не видать.
Преодолевая ужас и отвращение, Игорь наклонился. Со странным, уродливым чувством облегчения он понял, что рана ножевая, широкая. Кровь была свежая, еще не запекшаяся. Убийство произошло этой ночью. Глядя на убитую, Морозов осознал, почему от души отлегло при виде резаных ран. Он страшно боялся увидеть аккуратные пулевые отверстия.
Ему очень хотелось, чтобы ночная стрельба оказалась галлюцинацией. Выпили, могло и почудиться. А что дымом несет, так это, простите, дело обычное. Пожары никто не отменял. А уж что там полыхало, что могло взорваться… Может, баллоны с каким газом?
Внутрь дома Игорь не пошел. И без того было ясно, что этот двор мертв.
Почему и кто напал на этих людей? Куда делись остальные?
Кто знает…
Морозов отступил, пятясь и не решаясь повернуться к мертвецам спиной. Только у песочницы он резко развернулся и пошел прочь.
Двигаться в тумане было нелегко. То перегородит дорогу машина, то распахнется уродливой круглой пастью канализационный люк…
Кто с упорством маньяка выдирал тяжелые крышки, Морозов понять так и не сумел.
Постепенно туман начал редеть, таять. Поднялся легкий ветерок. Видимость улучшилась, но морось не прошла.
Игорь спешил. Он сам себе не хотел признаваться в том, чего больше всего боялся. В этом дурном городе, в этом каменном кошмаре было только одно место, за которое Игорь действительно боялся, которое стало ему по-настоящему дорого. И которое, по закону подлости, должно было обязательно попасть под удар.