После выступления Мария Алексеевна попросила у Кати почитать ее стихи. А у нее ноги подкашивались от только что пережитого страха. Пообещала принести распечатку, да так и не принесла.
И чего она боится? Ведь для школьной газеты пишет же заметки, и все читают. А еще в городе есть литературное объединение, там собираются поэты, да-да, в городе есть свои поэты! Надо бы и туда сходить, одной как-то неудобно, там, наверное, только взрослые…
Но надо же с чего-то начинать? Ведь если ничего не делать, то ничего и не получится.
И хотя Катю по-прежнему мучили сомнения, она все-таки собрала подборку своих стихов, распечатала и принесла в школу.
После урока литературы дождалась, когда все выйдут из класса, и подошла к Марине Алексеевне.
– Катя, ты что-то хотела? – спросила та, поднимаясь из-за стола.
– Да, я вот тут… – Катя покраснела, склонилась над сумкой, дрожащими руками достала папку, – обещала принести… вам…
– Что это? – Марина Алексеевна из-под очков взглянула на папку.
– Стихи…
– Твои?! – обрадовалась учительница. – Молодец! Решилась все-таки. Вот спасибо! Да ты не бойся, я не жестокий критик, почитаю с удовольствием.
– Да… я бы хотела, – залепетала Катя, – хотела бы, чтоб вы сказали, что тут не так, ну и вообще…
– Обязательно выскажу свое мнение. – Марина Алексеевна ободряюще похлопала Катю по руке. – На днях обсудим, хорошо?
– Да, конечно, – Катя с трудом выдавила из себя улыбку.
Поблагодарила, повернулась, вышла. А возле кабинета физики столкнулась с недовольной Милкой:
– Где тебя носит? – спросила подруга.
– У Маринушки задержалась, – пряча глаза, ответила Катя.
– Чего она хотела?
– Да так… я ей стихи дала почитать.
– С чего бы это?
– Ты же сама говорила, чтоб я кому-нибудь показала, – напомнила Катя.
– Ну не ей же, – фыркнула Милка, – надо в журнал какой-нибудь отправить, или на конкурс, сейчас конкурсов проводится – море!
Катя покачала головой:
– Прежде чем отправлять, надо знать, стоит или нет.
– И чего ты такая нерешительная? – прищурилась Милка, – Маринушка что – светоч поэтический?
– Не светоч, но в литературе разбирается получше некоторых, – огрызнулась Катя, – а то только и слышу: «Супер, клево».
– Дело твое, конечно. – Милка снова напустила на себя холодность.
А Катя, поразмыслив, осталась собой довольна.