Катя не переставала улыбаться. Родька почти все про нее угадал. Но как, почему? А может, и не угадал, может, все заранее узнал, расспросил ту же Таньку или Сережку.
«Вот я и говорю, – продолжал разглагольствовать Родька, – мы все для тебя – так, временное явление, незаметный эпизод жизни».
Катя фыркнула – «незаметный эпизод», наверное, он хотел сказать «незначительный», забыл слово?
Они пересекли двор, подошли к ее подъезду. Родька не торопился уходить. Придержал дверь, поднялся следом на площадку между вторым и третьим этажами. Остановились.
Родька посмотрел ей в глаза.
– Не хочется уходить, – признался.
«Сейчас поцелует!» – вдруг испугалась Катя, и одновременно она захотела, чтоб так и произошло, чтоб он поцеловал ее. Внезапно стало жарко, кровь прилила к щекам, Катя глубоко вздохнула, чтоб успокоиться.
Но Родька не притянул ее к себе, не обнял, даже не попытался. Только стоял и смотрел, внимательно, как будто изучал или ждал от нее чего-то.
– Скоро весна, – сказал он ни с того ни с сего.
– Не так чтобы скоро, – начала Катя.
– Скоро! – перебил ее он. – Поедешь со мной за подснежниками?
– Посмотрим…
– Я знаю такие места, где они прямо ковром лежат, синим ковром! Нетронутые места!
– Да ты поэт, – удивилась Катя.
А он смутился:
– Какой там поэт, просто реально красиво очень. Увидишь.
Не дожидаясь ответа, он быстро чмокнул ее в щеку и сбежал вниз по лестнице:
– Позвоню на днях! – пообещал на бегу.
Катя прислушалась. Хлопнула подъездная дверь. Ушел…
Все еще улыбаясь, поднялась на свой этаж. Открыла недовольная мама.
– С кем это ты? – спросила.
– Ни с кем…
– Я же слышала!
– Да просто ребята проводили до подъезда! – разозлилась Катя.
Отца опять не было дома. Значит, когда явится, мама устроит очередной скандал. Но Катю это мало заботило. Она думала о Родионе.
Обошлось. Папуля пришел практически следом за Катей, причем трезвый. Мама, увидев его, посветлела лицом, расслабилась, потом они сидели на кухне и о чем-то мирно болтали.
Вот если бы всегда так!
Кате приснились подснежники – синее море и с изумрудными всплесками. Утром, собираясь в школу, она снова мечтала о Родьке. Мечты ее были такими расплывчатыми, нежно-весенними, представлялась дорога, зеленые холмы, перелески, как будто Катя едет на мотоцикле, прижавшись щекой к Родькиной спине, а может, это и не Родькина спина, а еще чья-то, но думать об этом было приятно, и Катя продолжала плыть в своих мечтах.
В школу пришла в прекрасном настроении, слегка восторженная, загадочно улыбающаяся. Милка заметила:
– Да что это с тобой?