— Я ничего не чувствую, — сказал Калита, поеживаясь. — Может, обойдется?
— Я тоже ничего не чувствую, — поддакнул Венгловский, с надеждой глядя на командира — мол, как он решит, так и будет.
— Это потому, что они еще корни не пустили и соки не начали тянуть, — безапелляционно заявила Рахиль Яковлевна. — Ну, раскошеливайтесь, раскошеливайтесь, мальчики. Я этих «наездников» в свое время навидалась. Где вы их подцепил? Сейчас это уже большая редкость.
— Похоже, когда мы на «туриста» наткнулись?.. — Венгловский вопросительно посмотрел на Калиту и в двух словах рассказал о Хемуле и его подопечном.
— Не нравится мне все это! — заявила Рахиль Яковлевна. — На тебя охотятся? — она посмотрела на ученого Гена, который так и стоял у стены, не смея приблизиться к гостям.
— Да кому я нужен? — Ген растерянно взъерошил волосы. — Сижу себе в этой дыре… теоретизирую, практически ни с кем не общаюсь.
Он развел руки, показывая на стены, увешанные коврами. Эту пещеру он выкопал много лет назад, и Калита мог поклясться, что в ней было множество тайных ходов, которые вели, наверное, даже в Дыру.
— Значит, нужен, раз самострелы на твоих тропинках ставят! — наставительно произнесла Рахиль Яковлевна Нищета.
— Помню, помню твою историю, — беззлобно сказал Ген. — Но с Сидоровичем я вроде не ссорился?
— Наивный ты человек, — ответила Рахиль Яковлевна Нищета, слюнявя прокуренные пальцы и поправляя кокетливый завиток на лбу.
Калита представил, как она это делала в молодости. Обалдеть можно, подумал он. Вот баба, хоть и старуха. Зачем ей это все? Нянчила бы внуков, так нет, играет в мужские игры. Азартная, наверное?
— Снимай уже быстрее! — попросил он, протягивая ей деньги. — А то мне действительно что-то шею жжет.
— Эх, милки вы мои, милки, — Рахиль Яковлевна Нищета достала из толстого ридикюля лечебный хабар. — Ежели бы начало жечь, то между лопаток, ближе к сердцу. Поначалу-то люди от инфаркта умирали. Теперь-то уже лечить научились. Первым преставился, царство ему небесное, Кирилл Панов. Был такой красавчик в первой Зоне. — Она подперла кулаком подбородок и предалась воспоминаниям. — Я как раз в институт внеземной культуры по обмену опытом приехала. И была я в те времена, мальчики, писаной красавицей. Вокруг меня мужики штабелями валялись. Но мне нравился только он один! Только у него были пронзительные, как угли, глаза. А какие он песни пел! Сердцеед, одним словом.
— Кто? — спросил задумавшийся Ген.
— Как кто? — словно очнулась Рахиль Яковлевна Нищета. — Панов! Было в нем что-то! Было! А он пошел в эту Зону и «наездника» принес, который его через два часа и убил.