- Деньги хорошие дали. Первую премию. Несколько тысяч долларов.
- Так много? – удивился Алексей.
- А что ты удивляешься? Конкурс-то международный. Если бы не деньги, я бы так не расстраивался. Но он-то инвалидом стал. Может, ему на операцию денег надо. Или жить не на что. А я и так человек богатый.
- Ну, пошел бы к нему и предложил помощь. Денег дал.
- А за что? Он гордый. Рассказать, как «Нежность» украл? По честному, это ему должны были дать и диплом, и премию. Вот, собственно, и все. Но это одна из самых неприятных историй в моей жизни. Не люблю ее вспоминать. Картину точно покажешь? – вдруг тихо спросил Лейкин.
- Зачем? Тебе же больно об этом вспоминать.
- Я хочу его еще раз увидеть. Букет.
- Увидишь. – Алексей сделал паузу и осторожно спросил: - И давно ты видел последний раз этого своего приятеля?
- Не очень. К Лилии заходил, вот и встретил возле дома. Он в том же дворе живет.
Номер квартиры и фамилию лейкинского приятеля Алексей выслушал почти равнодушно. Все и так ясно. Потому что все кончено. Он уже никуда не спешит.
Не торопясь, вышел из лейкинской квартиры, спустился по лестнице пешком. Постоял у подъезда того дома, где жила мать. Солнышко светит. Хорошо. Нет, не будет он сегодня Барышеву звонить. Не надо портить такой хороший день. Завтра. Это будет завтра.
4
Серега позвонил сам. На следующий день и прямо с утра. Голос у него был расстроенный:
- Слушай, Леша, этот Воробьев не колется. Ну, что за дело, а? Ничего у меня не получается! С людьми, что ли, не умею разговаривать? Не бить же мне его, а? Две ночи в камере просидел, а все равно не колется. Что делать? Доказательства есть у нас?
- Есть.
Алексей посмотрел на стену, куда жена Александра вчера повесила картину. Вернее, гвоздь забивал он, и вешал тоже он, а Сашенька целый час выбирала место. И повторил:
- Доказательства у нас теперь есть. Много доказательств. Я сейчас приеду.
- А Воробьева? Вызывать.
- Вызывай.
…Он моргал очень беспомощно. Жалобно моргал. Алексей подошел к Воробьеву совсем близко, и тот прищурился, насторожился, потом вздрогнул, по-собачьи заглянул в глаза:
- Как же так? А? Как же так? Ведь я никого не убивал. Отпустите же меня. Вы хороший человек. Отпустите.
- Ага. Отпустим, - зловеще сбросил Серега Барышев. – Как же.
- Вы свободны, Петр Александрович, - сказал Алексей и посмотрел на друга: - А извинения вам принесут официальные лица. И я.
- То есть как? – Серега даже привстал.
- А вот так. Пропуск выпиши.
- Допустим, дети говорят, что папа весь вечер был дома. В тот день, когда было совершено последнее нападение, и сгорел цветочный павильон. Но это ж дети! – сказал Барышев.