- Может быть, не стоит брать два пирожных? – услышал он. – Ты же хотела, кажется, сесть на диету.
- Что? Не нравлюсь уже такая? Только не думай, будто я тебя так быстро простила! Переживешь.
- Извини. Я куплю все, что ты захочешь.
- Я еще не успокоилась после визита того милиционера!
- Потише, Элла! Ты с ума сошла!
- А почему я должна отдуваться за твои грехи? Ты уже забыл, кто кого на улице подобрал?
- Не на улице. Не кричи, вокруг люди.
- Что хочу, то и делаю! – Суханов с опаской обернулся. Алексей тут же уткнулся в прейскурант, лежащий возле тарелки с пирожными.
- Я куплю тебе шампанское. Два бокала, - обречено сказал парень с ледяными глазами.
- Только не надейся, что я сопьюсь!
Тут уж он точно скрипнул зубами. И поспешно сказал буфетчице:
- Два бутерброда с белой рыбой, два с красной, два с колбасой, два пирожных с кремом и два бокала шампанского.
Небрежно бросив на поднос пятисотенную купюру, Суханов сунул тарелку с бутербродами жене:
- Иди за столик, Элла, я возьму сдачу и шампанское.
Получив свои бутерброды и пирожные, райская птичка со скверным характером немного успокоилась, а Леонидову пришлось с сожалением пройти в зал, потому что раздался третий звонок. Жена Александра не раз ему выговаривала, что актеров надо уважать и подчиняться правилам, установленным в театре, раз уж купил билет и сюда пришел. Сухановы задержались в буфете, и никаких оправданий для того, чтобы побыть рядом с ними еще немного Алексей не нашел. Бутерброды, которые он так и не съел, жена поспешно засунула в свою сумочку:
- Потерпишь до антракта, обжора. В зале жевать неприлично. И вообще не понимаю, зачем в театре буфет!
Он не хотел есть. И спектакль смотреть боялся, потому что до смерти опасался всех этих модных премьер. Леонидов мысленно не раз обзывал себя консерватором и ретроградом, но видеть английскую королеву, читающую монолог с люстрой на голове, или Гамлета, наигрывающего на рояле Аргентинское танго, не мог. Душа не принимала. Хотя Алексей никогда и не отрицал, что это может кому-то нравиться, и, вообще, быть гениальной находкой режиссера. И с женой, просто обожавшей модные спектакли, никогда не спорил. Но лично он предпочитал, зажмурившись, уйти в свои мысли и все эти оригинальности пропустить.
- Правда, здорово? – шепнула ему Саша. – Какие молодцы!
- Что? Да, конечно, - кивнул Алексей.
В бинокль он в это время внимательно разглядывал партер, мысленно отсчитывая десятый ряд. Ничего интересного. Скрипучая колибри и Коля Суханов старательно смотрели на сцену. Найти их в антракте он не успел. Услышав жалобу на голод, жена достала из сумочки бутерброды: