Мрак окинул взглядом все это странное поле, пришлось сделать усилие, чтобы увидеть то, что это есть: бесконечные облака, закрывшие планету от Пиренеев до Карпат, а вовсе не привычные стада белых овец, спину дряхлого дракона, заснеженное поле и все такое привычное, примелькавшееся.
А вот Олегу, напомнил он себе с сочувствием, куда страшнее. Он, прирожденный трус, заставляет себя всматриваться в структуру материи, даже в кишки атома, а это, признаться, в самом деле жуть из всех жутей. Только Таргитай в такое может смотреть широко открытыми глазами. А тут разок взглянул вполглаза, и полдня как будто в проруби, кровь стынет, сердце вот-вот остановится, а перед глазами, как ни гони, эта страшная пустота, из которой сами…
Наледь проплывала неспешно. Между иными выпуклыми чешуйками Мрак замечал провалы, не просветы, а как раз провалы: черные, жутковатые. Дальше к горизонту эти чешуйки сливаются в единое заснеженное поле, бугристое, но не более бугристое, чем когда в поле ветер наметает множество мелких бугорков. Он сделал над собой усилие и попытался увидеть облачный покров над планетой Земля, однако глаза увидели, а все чувства подтвердили, что внизу просто идет ледоход. По огромной реке двигаются грязно-белые льдины, толкаются, сталкиваются, но медленно и неспешно идут единым потоком. Нет, их несет в едином потоке, но это льдины, обыкновенные льдины, которые он видел тысячи и тысячи раз…
Он зло выругался. В том-то и дело, что ледоход видел тысячи раз, а облака вот так никогда не зрел. И потому его чувства отказываются видеть то, что он видит… тьфу, что на самом деле. Они видят то, для чего приспособлены, на чем он их натаскал, идиотов. И хотя такого ледохода быть просто не может, но он, хоть убей его, видит именно ледоход.
Олег летел рядом, сосредоточенный, серьезный. Зеленые глаза немигающе смотрят вдаль, красные волосы не шелохнутся, встречный ветер расшибается о незримую броню силового пузыря. Ну да, сказал себе Мрак настойчиво, они летят, как в старое доброе, но теперь даже Олег, пропитавшись духом начала третьего тысячелетия, должен считать те полеты в магическом коконе странными и непонятными! А вот эти, в силовом поле… дык все ж понятно, ясен пень!
Второй раз чувства отказали, когда облачный покров закончился, а внизу на немыслимой высоте поплыла поверхность планеты. Чистая от облаков, видимая ярко, ясно, четко. Он увидел, что летят над поваленным ветром огромным стволом старого дерева с потрескавшейся корой, в щели нанесло снега, а они летят над ним как два гордых жука… и напрасно твердил, что вовсе не дерево, а горный хребет, а снега нанесло не в трещинки коры, а в многочисленные ущелья.