Галушкин вернулся к месту переправы, свистнул. С того берега ответили. «Живы!» Он вошел в воду и быстро поплыл, толкая перед собой узел.
Подплывая к берегу, Галушкин увидел под кручей пять белевших фигур.
Ребята радостно загомонили, увидев своего командира.
— Ой, Лаврентьич, тут такое было, что трудно рассказать, — кинулся к нему Правдин.
— А чего это вы голяком мерзнете?
— Мерзнете? Что ты, Лаврентьич, нам тут было так жарко, что до сих пор льет ручьем! — продолжал Правдин.
— Да-а, если бы не Пашкина тренировка, то чихать бы нам сейчас во все ноздри, как цыплятам, — сказал Щербаков. — Слышь, Пашка, верно говорю?
— Конечно! Ишь, молокососы, дошло-таки, — послышался дребезжащий голос Маркина.
— Ты, Пашка, помолчи лучше, а то язык откусишь, а он тебе как научному работнику еще пригодится, — поддел Маркина Щербаков.
— Спасибо за совет, учту... Лаврентьич, чего это они так свободно разгуливают? Даже свет не маскируют, газуют как дома!
— Да, Паша, ситуация действительно была, черт бы ее побрал. А шляются, наверно, потому, что тут еще мало партизан. А может, заблудились. Ну ладно, ребята, надо уходить, а то еще одумаются и возвратятся, — Галушкин склонился над носилками. — Коля, ты жив?
— Жив, Лаврентьич.
Руки раненого белели на плащ-палатке. Борис увидел пистолет.
— Николай? Ты что, не сражаться ли приготовился?
— Думал, что и мне придется, — голос раненого дрогнул.
— Прячь оружие, Коля, — он положил большую руку на его горячий лоб. — Не надо волноваться. Все будет хорошо.
— Спасибо, Лаврентьич, если буду жить...
— Что за вопрос? Конечно, будешь жить. Мы с тобой, Коля, еще на ринге после войны не раз встретимся.
Ребята быстро разобрали плот, оделись и зашагали на восток, торопясь за остаток ночи пересечь широкую полосу безлесья.
Дня через два после форсирования Березины, когда партизаны готовились к очередному ночному переходу, до них донесся собачий лай. Они насторожились. Галушкин посмотрел на ребят:
— Слышите? Не погоня ли это?
— За нами? — подскочил Головенков.
— Черт их знает. Может, и нет. Но собаки могут легко взять и наш след.
Лай то смолкал, то слышался снова. Не было сомнения: собаки шли в их сторону.
— В ружье!
Надели вещмешки, взяли оружие, приготовили носилки. Галушкин сказал:
— Сергей и Павел останутся здесь. Маркин — за старшего. Понятно?
— Понятно, товарищ командир! — ответил Маркин, бледнея. — Так они обращались к Борису только в минуты большой опасности.
— Ну, Паша, вот и пришлось тебе снова с собаками встретиться. Только сейчас болото не поможет. Ребята, собаки не должны пойти за нами. Ясно?