Это город величественных монастырей и маленьких церковок. Звенит малиновая медь в Данилове, откликается ей басовитая чистота Донского, доносятся кружевные переливы Коломенского, тянет мелодию строгий тенор Николо-Перервинской колокольни. Кипят благородным узорочьем храмы, выстроенные еще при Алексее Михайловиче или сыне его, Федоре.
Это город дворянских особняков времен Империи, да еще стоящих неподалеку причудливых порождений купеческого модерна, щедрого на чудачества. Здесь всякий дом стоит руки в боки, нарядившись наособицу — то в горделивый гвардейский мундир, то в шитый золотом барский халат, то в одеяние допетровской старины, воскрешенное по воле благоверного коммерсанта из Щукиных, Карзинкиных или Третьяковых.
Есть красота на свете!
И над теплым асфальтом в летние дни дрожит до самых сумерек марево мечты. Склоняется над городом щедрое серебряное солнце, заботливо гладя его огненными ладонями, не обжигая, но лаская, грея…
А вокруг — море домов без лиц. Хаос безликости.
И вот после этого всего я честно признаюсь: терпеть не могу ту самую дикую застройку, слепленную из рук вон плохо и поставленную как попало, которая страшно замусорила Москву.
В общем, вошли мы как раз в такую кирпичную хибару. С ее стен давно слезли три слоя краски — зеленый на розовом на буром. Крыша продырявилась не позднее царя Андропа, трубы проржавели, всюду какие-то бумажки, стекляшки и, понятно, кучки бомжового говна.
Нас учили: Зона — на Украине, вокруг города-призрака Припять. Но умные люди наловчились устраивать порталы в Зону из дальних мест.
Здорово?
Очень здорово. Но мне от такого портала хочется блевать.
Не врубился, ребята, как открывается тот хитрый люк, через который мы проникли в подвал. А там, внизу, совсем другая фишка: всё чисто и аккуратно.
Были тут в прежние времена какие-то канализационные коммуникации, но теперь тут всё очень аккуратно. Освещение, и ниоткуда не каплет крутым парням на макушки. Рельсы и шпалы — метров на двести, а то и на триста, причем на полпути к финишу от центральной линии отходят еще два железнодорожных полотна — такой же длины.
В самом начале поставлена дрезина с электродвижком большой мощности. В самом конце… в самом конце — смерть, ребята.
Я бы не заметил, они ведь ни в полумраке, ни во тьме, ни при полном свете не видны (ну, почти), если б мастер нам всем поочередно специальные очки не дал. И пояснил: «Из Зоны вещь, тамошние мастера смастрячили»…
Святые угодники! В самом конце каждого из трех путей красуется «воронка». Роскошная, как жопа телезвезды, если взять ее крупным планом.