— Уникомус! Как вы могли?
— Рыба? Но…
— Это национальная святыня. Мы никогда, никогда не едим ее!
— Что? — Эмма пришла в ужас, — Но… но почему никто не… — Она беспомощно оглянулась. В кухне не было ни души. Все с самого начала знали, но не предупредили ее. — Боже мой! Я очень сожалею. Я не знала.
— Не знали? Бессовестная отговорка!
— Но никто из поваров не… — Эмма умолкла. Она догадывалась, что персонал кухни хочет избавиться от нее. Ей следовало проявить осторожность. — Позвольте мне извиниться перед всеми.
С тревожно бьющимся сердцем Эмма вошла в гостиную.
Увидев ее, Себастьян поднялся. В его взгляде не было дружелюбия. Уж не думает ли он, что она сделала это нарочно?
— Прошу вас уделить мне минуту внимания. Я знала, что уникомус — ваша национальная гордость, но мне не сообщили, что эту рыбу никогда не едят.
— Видите ли, дорогая, — мягко пожурила ее Труди, — уникомус — герой нашего фольклора, наш предок. Он спасает утопающих и предупреждает о приближении бурь. Он — воплощение национального духа. Употребить его в пищу — это… каннибализм.
— Ваше высочество, я очень сожалею, поверьте… Если вы не можете простить меня, пожалуйста, попытайтесь по крайней мере понять.
— Во всяком случае, он был превосходно приготовлен, — великодушно сказала Труди.
Эмма попыталась улыбнуться.
— Еще раз приношу свои извинения. Через десять минут, леди и джентльмены, вам подадут другое блюдо.
Эмма быстро вернулась в кухню. Гнев помог ей сдержать слезы. С каким удовольствием она свернула бы кое-кому шею! Неудивительно, что все ее так называемые помощники попрятались!
Вошел Себастьян и, схватив ее за руку, резко спросил:
— О чем ты думала?
Эмма подняла глаза. Больше всего ей хотелось броситься в его объятия, но он был взбешен.
— Скажи мне, почему эту рыбу продают на рынках, если никто ее не ест?
— Мы не едим. Для итальянцев это деликатес. Они приезжают специально для того, чтобы купить уникомуса.
— Употреблять его в пищу — святотатство, а продавать — нет?
— Эмма, не ищи логики. Так принято испокон веков. Мне нечего сказать.
Закрыв глаза, она покачала головой.
— Ты должен был сказать: «Никогда не готовь эту рыбу».
Себастьян нахмурился.
— Эмма, неужели никто из поваров не предупредил тебя?
— Мне ничего не сказали, — после долгого колебания ответила Эмма. — Но я сама виновата, потому что должна была…
Себастьян выругался, лицо у него потемнело.
— Я всех уволю, всех до одного!
— Нет!
— Да! Они умышленно подставили тебя.
— Ты не можешь уволить их, несмотря на то что они хотели избавиться от меня с самого начала. Их трудно винить, ведь они чувствовали себя униженными. Им дали понять, что сами они не справятся. Но сейчас, чтобы приготовить обед по случаю коронации, мне потребуется помощь.