Было три часа пополуночи — самый тихий и темный ночной час. Хилари стояла в коридоре, прислушиваясь и пытаясь понять, что за звуки прервали ее сон. Сердце сильно, часто билось в груди. Она была уверена, что весь дом, кроме нее, крепко спит, однако какой-то непонятный звук нарушил тишину и заставил ее выскочить из уютной спальни. Не возглас, даже не крик — сдавленный стон, полный боли и страдания. И исходил он, несомненно, из человеческих уст.
Это не телевизор, решила Хилари, и не компьютерная игра. Странный звук не повторялся. В доме царила мертвая тишина, словно уснули сами стены.
Девушка оглянулась — и нахмурилась, пораженная неприятной мыслью. Во время этой ночной вылазки она не отошла и двух шагов от своей двери, однако оказалась совсем рядом с комнатами Коннера.
Да, это крыло, несомненно, его часть дома. Дверь по правую руку ведет в кабинет. По левую руку, кажется, игровая комната: вчера она заметила там бильярд. Взгляд ее скользнул по стене и уперся в дверь прямо перед глазами — единственную, которая вчера вечером была крепко заперта. Дверь в его спальню.
Невнятный шорох прошелестел в воздухе, и Хилари затаила дыхание, прислушиваясь. Шорох послышался вновь — казалось, он, словно дымок, сочится сквозь замочную скважину хозяйской спальни. Он повторялся снова и снова, пока Хилари наконец не поняла, что это — Коннер беспокойно мечется на дорогих шелковых простынях.
Не раздумывая, Хилари бросилась к двери. Может быть, он заболел? И звал на помощь?
Она уже взялась за дверную ручку и готова была постучать, как вдруг сообразила, что делает. И застыла, похолодев от ужаса, парализованная одной мыслью о мужественном теле, распростертом на простынях.
Господи, что же он подумает, если она постучится к нему в спальню в три часа ночи? Хилари представила, как он поднимается, идет к двери… Серо-голубые глаза еще затуманены сном, тело…
Хилари покраснела. От макушки до пят ее обдало волной жара, и она почувствовала, как прилипает к телу теплый махровый халат. Надо убираться отсюда, и немедленно!
— Нет! Подожди! — крик Коннера разорвал тишину.
Хилари отскочила от двери; сердце подпрыгнуло и забилось где-то в глотке. С бешено колотящимся пульсом она прижалась к стене.
Тяжело дыша, девушка не спускала глаз с двери, словно ожидала, что та вот-вот откроется. С кем он там разговаривает?
— Ключ! — На этот раз голос Коннера звучал тише; в нем явственно слышалось отчаяние. Снова раздался шорох. Хилари не могла прийти в себя от изумления. Да что там происходит? — Господи, ключ!
А затем — стон, долгий беспомощный стон, болезненно отозвавшийся в ее сердце.