— Нет, — бормотал Коннер. Голос его звучал глухо, словно он уткнулся лицом в подушку. — Нет, нет, нет, нет…
Хилари зажмурилась. Ей не следовало быть здесь. Коннер, гордый, деловой и собранный человек, презирающий «слюнтяев», скорее умер бы, чем позволил бы посторонней женщине стать свидетельницей своих мучений…
Инстинктивно девушка чувствовала, что Коннер никогда ей этого не простит, если узнает.
— Пожалуйста! — Теперь он умолял, и эти жалобные мольбы разрывали ей сердце. — Пожалуйста, не надо!
По щеке Хилари скатилась слеза. Она должна уйти. Немедленно. Иначе не выдержит и, ворвавшись в спальню, обнимет его, прижмет к себе и начнет гладить по голове, словно испуганного ребенка, пока кошмары его не покинут. А потом…
Хилари тревожно сглотнула, пораженная внезапной мыслью. А что будет потом?
Потом они снова станут чужими друг другу. Когда кризис пройдет и они обнаружат, что лежат в объятиях друг друга, то, наверно, оба почувствуют себя на редкость глупо. И он возненавидит ее за то, что она узнала его тайну.
Нет, этого она не сделает! Прежде чем Коннер произнес еще хоть слово — слово, которое толкнуло бы ее на какое-нибудь безумство, — Хилари подхватила полы халата и кинулась бежать.
Всю ночь ее преследовали сны о дверях без ключей и драконах, прячущихся в промозглой тьме. Однако, к своему удивлению, она в конце концов крепко заснула, а проснувшись, увидела в окне безбрежное синее небо и яркое солнце.
Хилари открыла окно, чтобы прохладный воздух освежил ее затуманенную голову. Стоял чудесный осенний день. От вчерашних туч не осталось ни облачка; Хилари догадывалась, что сегодняшняя ясность — заслуга вчерашней бури. Ветер сорвал с деревьев все высохшие, пожухшие листья, а дождь вымыл из воздуха грязь. Осталась только чистая, сияющая красота осени. За окном хрустально журчал ручей, а деревья в лесу как будто принарядились и сияли переливами огненного, золотого и зеленого. После бури мир становится чище и радостнее. Может быть, подумала она, неохотно опуская оконную раму, этот урок стоило бы усвоить и ей.
Хилари натянула джинсы и свитер с высоким воротом и постаралась улыбнуться, хоть голова у нее гудела, а неминуемая встреча с Коннером наводила ужас. Коннер и так мрачен и раздражителен. Страшно представить, каков он после тяжелой ночи. Хилари боялась, что Коннер Сент-Джордж не из тех людей, что любят философствовать о благостной тишине после бури.
Спустившись в столовую, Хилари почувствовала, что едва ли ошиблась. Коннер и Марлин сидели перед своими полупустыми тарелками. Пахло подгоревшим кофе; в воздухе витал ощутимый дух напряженности и раздражения.