«Сестрёнка» сидела на краю плота и весело шлепала по воде ногами. Если вчерашний её костюм принять за сто процентов, то сейчас на Тане уместилось процентов пять значения слова «одежда» – узкие чёрные плавки и такой же чёрный лифчик без бретелек, наверное, меньшего номера, чем нужно «миледи». Всё, что не сумели прикрыть чёрные клочки ткани, словно светилось розово-голубым сиянием. Я вспомнил: «Уже в тринадцать лет моей фигурке все девчонки завидовали». Это уж точно. Приподнялся на локте и спросил с иронией:
– Тебе не холодно?
Таня вздрогнула, посмотрела на меня и беззаботно улыбнулась:
– Нет... Саша, ну и соня ты. Я уже и завтрак приготовила, и поплескалась немножко. Смотри, какое утро хорошее... Поплыли, капитан.
– Если ещё раз в воду без моего разрешения влезешь, высажу на необитаемый остров, – проворчал я, стараясь не смотреть на неё.
– Так ведь у самого берега...
– Я сказал...
– Хорошо, хорошо, виновата, не буду.
Поплыли.
Завтракая, я с таким идиотским вниманием рассматривал Таню, что она покраснела и даже чуть отодвинулась, наверное решив, что я, не доверяя глазам своим, начну рассматривать её руками.
– Ты что, женщин никогда не видел? – спросила Таня сердито.
– Видел, каждый день. У нас в школе полсотни учителей, а мужчин – шестеро.
– Я не о том.
– Знаю о чём... Вот смотрю я на тебя и думаю: одни барышни красивы в одёжках, другие без, а ты и так и так – всё симпатичная. Кстати, ты очень похожа на Милен Демонжо.
– На кого?
– Милен Демонжо, французская кинозвезда. «Три мушкетёра» смотрела? Миледи – это она.
– Эх, Саша, если бы ты знал, когда я в последний раз смотрела новые фильмы. А «Трёх мушкетеров» сейчас совсем и не помню.
Странно. Женщины так болезненно чутко ищут и воспринимают своё внешнее сходство со знаменитостями, а эта...
– Вот я и думаю, достаются же мужикам красивые бабы!
– А тебе?
– Красивых мало. У них преимущество – они выбирают. Мне же страшно в той очереди постоять, вдруг от ворот поворот. А так можешь всю жизнь мечтать: «…а если... а может быть...» Жить хочется, когда есть надежда.
– Ты пройдёшь вне конкурса.
– Ошибаешься. Женщины ищут опору в жизни, а я плохая опора, из меня можно лишь вить веревку, а потом на ней вешаться.
Таня рассмеялась.
– Ох, и хитёр ты, братец. Цену себе набавляешь. А грубить из принципа – «чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей»...
– Александр Сергеевич Пушкин. «Евгений Онегин». Глава четвёртая, начало строфы седьмой, -
– Вот здорово, – искренне удивилась Таня и тут же спросила: – Саша, а ты что делал всю жизнь?
– Я?
И тут я подумал, что мне, в сущности, нечего ей рассказать. Вроде бы и жил я очень правильно, и прожил немало, а рассказать этой девчонке нечего. Как в автомобильной катастрофе погибли отец и мама? Но это моё, только моё и Володи. Какие штучки откалывают ребята моего класса? Но Таня сама училась в школе.