Меня спас Димка.
Мы учились в одной школе, в одном классе и сидели за одной партой; с первого класса – на первой в среднем ряду; в восьмом учителя загнали нас на последнюю. Ничего страшного. Просто «египетские пирамиды», как нас называли, так надёжно прикрывали все «чудеса» среднего ряда, что учителям приходилось вставать, а кто поменьшё ростом – отходить в сторону, чтобы вовремя разоблачить очередное «преступление» сидевших за нами.
О школе у нас осталось самое приятное впечатление. Танцевать не умели, ни разу не влюбились, ряды курильщиков не пополнили. Зная силу наших четырёх кулаков, противники улаживали случайные конфликты мирным путём. Учились неплохо. А главное, нам было хорошо вдвоём. Окончили школу. Начались разлуки. Димка служил танкистом где-то под Читой, я – ракетчиком в Туркмении.
Встретились через три года и опять распрощались. Димка поступил в художественное училище имени 1905 года, я – в Орехово-Зуевский пединститут.
Окончили вузы. Димка остался работать в Москве, а я получил направление в наш город. Вскоре Димка женился. На свадьбу почему-то не пригласил. Я не обиделся. Значит, так было ему нужно.
Однажды приехал, выложил на стол какой-то ром, апельсины, нехотя показал паспорт, в котором стояла большая прямоугольная печать, а в ней написано: «Савчук Алла Евдокимовна, 1948 год рождения». Потом мы пили и говорили обо всём, кроме Димкиной женитьбы. Я не вытерпел и спросил: «Надо было?» – «Не надо, но мы с тобой ведь воспитаны на литературе, а не на щах», – со злостью ответил Димка. Через полтора года он вернулся в наш город с »Москвичом» малинового цвета, но без жены. Стал работать в мастерской Художественного фонда. Ему доверяли самую ответственную и сложную работу. Но не чурался он и халтуры, от вывесок в магазинах до табличек на могильные плиты. Почему? Он, как и я, знал, что краски, свидания с Третьяковкой, книги о великих бесплатно не раздают.
Когда Димка работал, я жил спокойно. Он исчезал на месяц, полтора. Потом выплывал, и... начиналась раскрутка. В нём открылся талант возмутителя спокойствия, возмутителя моего спокойствия. Мы словно очнулись от долголетней спячки и принялись навёрстывать упущенное – ударились в пижонство.
Нам повезло.
В те годы с киноэкранов над хилостью нашего поколения откровенно насмехались спартанцы, «великолепные семёрки» и прочие античные и современные крепыши. Женщины вздыхали, сравнивая своих мужчин с этими образцами силы, мужества, благородства и удачи. Сильный пол, кряхтя, принялся возиться с гантелями и эспандерами. Так что наши физические и моральные качества сразу ввели нас в число «лучших граждан города». И если Марта учила меня философскому анализу жизни, то Димка – эстетическому.