Такое не забывается.
Облому, которого в те дни никто так не называл, повезло. Светская львица преклонных лет вывезла его на личном аэроплане в Столицу. Сняла ему квартирку, давала деньги, а главное — познакомила с нужными людьми. Старого доброго императора, который довел страну до атомной войны с соседними государствами, разъяренная толпа выволокла на улицу и порвала на мелкие клочья. Облом оказался среди самых активных «народных мстителей». И вот уже он — во главе вооруженного до зубов отряда — врывается в особняк своей благодетельницы. Она не умоляла о пощаде. Она смотрела на него с холодной брезгливостью. И он не стал возражать, когда ребятам захотелось позабавиться с гордячкой.
Такое тоже не забывается.
Облом выплюнул обслюнявленный кончик цигарки и вдруг увидел напарника, бредущего через плац.
Нога за ногу, массаракш! А я его дожидаюсь, все глаза проглядел. Массаракш и массаракш!
Птицелов хоть и был голоден, не спешил в казарму. Беседа с штаб-врачом не выходила у
него из головы. Сегодня господин Таан был как- то особенно разговорчив. И грустен. Странное сочетание, если подумать. Обычно грустные молчаливы. Хотя много ли Птицелову доводилось видеть грустных людей? Мутантов, да. Мутанты, они по жизни обиженные. На всех и вся. На Мир, на солдат, на соседей, на родителей, на детей, на себя самих. А вот люди разные бывают. Злобные, задумчивые, беззаботные. Умные, как господин штаб-врач. И хитрые, как Облом. Облом — человек с тайной. Птицелов это остро ощущал. Не то чтобы напарник врал бесперечь, но что-то в себе берег. Для личного употребления.
А вот случай господина Таана сложнее. Птицелову не хватало ни опыта, ни знаний, чтобы разобраться в случае господина Таана. Штаб-врач не врал, не таил в себе что-то, не предназначенное для посторонних. Птицелову казалось, что у господина Таана не было даже мелких грешков, которых полным-полно у любого смертного. И тем не менее святым штаб- врача язык не повернется назвать. Любил он и выпить, и в картишки с господами офицерами перекинуться. Но при этом отличался от них чем-то неуловимым, какой-то запредельной серьезностью во всем, что касалось дела. Не было в нем этого пренебрежительно-ироничного отношения ко всему в Мировом Свете, присущего гарнизонной элите.
А больше всего Птицелова подкупало, что не было в господине штаб-враче Таане настороженно-брезгливого отношения к мутантам. Ведь мутант — не человек по определению. Вешать мутантов запрещено, но плюнуть вслед и суеверно омахнуть лоб растопыренной пятерней, чтобы удача не покинула, — в порядке вещей. Отказать мутанту в положенной по закону помощи нельзя, донесут доброжелатели, вовек не отмоешься, но вывесить на дверях злачного заведения табличку «Не для мутантов» — в порядке вещей. Не принять на работу с перспективой получения вида на жительство в центральных районах невозможно, но не выдавать этого «вида» под разными предлогами — в порядке вещей.